Камиль, Мустафа

Мустафа Камиль
مصطفى كامل
Дата рождения:	14 августа 1874(1874-08-14)
Место рождения:	Каир
Дата смерти:	10 февраля 1908(1908-02-10) (33 года)
Место смерти:	Каир
Гражданство:	Египет Египет
Вероисповедание:	Ислам
Партия:	Ватан

Мустафа Камиль (1874—1908, араб. مصطفى كامل‎) — деятель национально-освободительного движения Египта, журналист и оратор.

Биография

Родился в семье военного инженера, в 1893 году окончил юридическую школу в Каире, в 1894 году получил диплом юриста в Тулузском университете. Вернувшись в Египет, создал группу противников английского колониального режима, в 1900 году основал газету «Аль-Лива» («Знамя»). В своих статьях и выступлениях призывал к освобождению Египта от британской оккупации, введения конституции и учреждения парламента. Вместе с хедивом Египта Аббасом II добивался автономии Египта в рамках Османской империи. Был одним из крупнейших просветителей Египта, создал школу для мальчиков, где вместе обучались христиане, мусульмане и евреи.

После Деншавайского дела в июне 1906 года активизировал антианглийскую агитацию, в декабре 1907 года создал партию Ватан и был её первым председателем.

Внёс большой вклад в развитие современного арабского литературного языка.

В 1949—1953 годах в Каире сооружен мавзолей Мустафы Камиля, который в настоящее время открыт для посетителей.

См. также

• Деншавайское дело

Ссылки

• [search.eb.com/eb/article-9044485 «Kamil, Mustafa.» Encyclopædia Britannica. 2005. Encyclopædia Britannica Online. 5 Oct. 2005.]
• Arthur Goldschmidt Jr. (2000). Biographical Dictionary of Modern Egypt. Boulder: Lynne Rienner. pp. 101—103.
• Fazlur Rahman Malik. Islam & Modernity. — University Of Chicago Press, 1984. — ISBN 0-226-70284-7.
• [muse.jhu.edu/login?uri=/journals/comparative_studies_of_south_asia_africa_and_the_middle_east/v028/28.1.fahmy.html Ziad Fahmy, «Francophone Egyptian Nationalists, Anti-British Discourse, and European Public Opinion, 1885—1910: The Case of Mustafa Kamil and Ya’qub Sannu'»]
• Fritz Steppat: Nationalismus und Islam bei Mustafa Kamil. Ein Beitrag zur Ideengeschichte der ägyptischen Nationalbewegung. in: periodical Die Welt des Islams. The world of Islam. Brill, Leiden, 1956 (separately printed, too) pp. 242—341  (нем.)

Отрывок, характеризующий Камиль, Мустафа

Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»