Каминка, Август Исаакович

Август Исаакович Каминка
Дата рождения:	9 сентября 1865(1865-09-09)
Место рождения:	Херсон, Российская империя
Дата смерти:	1941(1941)
Место смерти:	Рига
Научная сфера:	гражданское право,публицист
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет
Научный руководитель:	Н. Л. Дювернуа

А́вгуст Исаа́кович Ками́нка (9 сентября 1865, Херсон — 1 ноября 1941 ?) — российский юрист, общественный и политический деятель, публицист, издатель.

Биография

Родился 9 сентября 1865 года в Херсоне. Окончил в 1888 году юридический факультет Санкт-Петербургского университета, где являлся видным учеником профессора Н. Л. Дювернуа. Был приват-доцентом Петербургского университета по кафедре гражданского и торгового права; читал общий курс торгового права (1905—1912). Одновременно преподавал право на Высших женских (Бестужевских) курсах (с 1909).

В 1898 вместе с группой молодых юристов основал журнал «Право», в котором состоял соредактором. Участвовал в ряде сборников — «Нужды деревни» (1904), «Конституционное государство» (1904; второе издание 1905), «Первая Государственная дума», «Вторая Государственная дума» (1907 (совместно с В. Д. Набоковым). Автор трудов по торговому праву «Акционерные компании» (том I, Санкт-Петербург, 1902; магистерская диссертация); «Комментарий к вексельному уставу 1902 г.» (1902, третье издание 1913); «Очерки торгового права» (том I, 1910; второе издание 1912).

В 1904 году принял участие в издании сборника "Нужды деревни"; в том же году, вместе с И.В. Гессеном, издал сборник "Конституционное государство" (2 издание, 1905); в 1907 году участвовал в сборниках "Первая государственная дума" и "Вторая государственная дума".

Сферу научных интересов А.И. Каминки составляли римское право, теория торгового права, вексельное право (Комментарий к вексельному уставу 1902 года.

Один из организаторов и лидеров партии кадетов, член ЦК партии. Вместе с В. Д. Набоковым и М. М. Винавером был редактором еженедельного журнала «Вестник партии народной свободы» (1906—1917; с перерывами).

В 1918 эмигрировал в Финляндию, с 1920 жил в Берлине, соучредитель издательства «Слово» и один из основателей и руководителей газеты «Руль» (1920—1931); председатель Русской Академической группы в Берлине.

А. И. Каминка в последние свои годы жил в Риге. После захвата Риги немецкими войсками в июле 1941 года, началось массовое истребление евреев. Скорее всего, А. И. Каминка погиб в результате уничтожения населения Рижского гетто осенью 1941 года.

Научная деятельность

Сферу научных интересов А. И. Каминки составляли римское право, теория торгового права, вексельное право (Комментарий к вексельному уставу 1902 года).

Проведя исследование акционерного права («Акционерные компании» (том 1, Санкт-Петербург, 1902, магистерская диссертация), А. И. Каминка дал оригинальное определение акционерной компании, сохранившее своё значение и в современный период: «Акционерная компания — это корпоративный союз лиц, образовавших её капитал путём определённого числа равных взносов, которые дают право на участие в союзе и коими исчерпываются имущественные обязанности акционеров».

А. И. Каминка в своём крупном фундаментальном труде «Очерки торгового права» (том 1, 1910 год, 2 издание, 1912) исследовал понятие торговли и торгового права, причины обусловливающие самостоятельность торгового права, источники торгового права, кодификацию торгового права в России, Германии и Франции в XIX веке, условия развития торгового права в России, правовой статут купца, понятие, содержание и виды торговой деспособности, статут торгового предприятия, торговой фирмы, порядок и значение торговой регистрации, статут торговых служащих, недобросовестную конкуренцию, понятие и виды товариществ, их юридическую природу, происхождение, природу и возникновение полного товарищества, понятие и юридическую природу акционерных компаний, товарищества с ограниченной ответственностью и предпринимательские союзы.

А. И. Каминка был сторонником характера дуализма частного права (по примеру ряда европейских стран) и считал торговое право самостоятельным правом (наукой и отраслью), исходил из независимости торгового права от гражданского права. Аргументами в пользу такого подхода, на его взгляд, выступают следующие обстоятельства:

1. наличие в области торговли своеобразных институтов, не встречающихся в других областях частного права.

2. Существование в области торговых отношений специального духа, чуждого остальной части имущественного оборота — социального, космополитического духа.

3. Центральным понятием торгового права является не «юридическое отношение», а «организованное торговое предприятие».

4. Широкое развитие самодеятельности и самостоятельной инициативы деятелей торговли в сочетании с публичными мерами особой строгости и контроля, считающимися в остальной части имущественного оборота излишними.

5. Необходимость обеспечения быстроты, твёрдости и определённости торгового оборота.

6. Объединение гражданского и торгового права достигается только внешним образом, ибо в действительности с нормами гражданского права соединяются специально торговые нормы.

Сочинения

• Каминка А. И. Основы предпринимательского права. — Пг.: Труд, 1917.
• Каминка А. И., Набоков В. Д. [www.knigafund.ru/books/25115 Вторая Государственная Дума]. — СПб.: Тип. т-ва «Общественная польза», 1907. — 318 с.

Литература

• Томсинов В. А. Август Исаакович Каминка (1865 - 1941) // Российские правоведы XVIII-XX веков: Очерки жизни и творчества. В 2-х томах (Том 2). — М., 2007. — С. 253-278. — 672 с. — ("Русское юридическое наследие"). — 1000 экз. — ISBN 978-5-8078-0145-6.

Ссылки

• Каминка, Август Исаакович // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• Баринов Д.А., Ростовцев Е.А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/81.html Каминка Август Исаакович  // Биографика СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Каминка, Август Исаакович

Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.