Камионский, Оскар Исаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Оскар Камионский
Основная информация
Полное имя

Оскар Исаевич Камионский

Дата рождения

18 января 1869(1869-01-18)

Место рождения

Киев, Российская империя

Дата смерти

15 августа 1917(1917-08-15) (48 лет)

Место смерти

Ялта, Российская республика

Страна

Российская империя Российская империя

Профессии

оперный певец,педагог

Певческий голос

баритон

Оскар Исаевич Камионский (Исаакович;[1] 18 (30) января 1869, Киев[2] — 15 (28) августа 1917, Ялта) — русский оперный и камерный певец (лирический баритон) и музыкальный педагог.





Биография

Родился в еврейской купеческой семье.[3] С детства обучался игре на скрипке, с 12 лет участвовал в гимназическом хоре и пел соло (альт). В 1888—91 обучался в Петербургской консерватории (педагоги — К. Эверарди, С. Габель, О. Палечек). Все годы учебы его поддерживали знаменитые русские музыканты и педагоги: А. Рубинштейн, П. Чайковский, Ф. Блуменфельд, И. Тартаков. По их совету Камионский уехал в Милан совершенствоваться в вокальном искусстве у А. Ронци и Ч. Росси. В 1892 г. дебютировал в партии Валентина в Неаполе, где пел в течение года (театр «Беллини», потом выступал также в театре «Сан-Карло»). С неизменным успехом выступал на оперных сценах разных итальянских городов и даже в Греции, в Афинах, в Королевском театре.

С 1893, вернувшись в Россию, в течение 20 лет успешно выступал в основном на провинциальных оперных сценах. Время от времени пел в Петербурге («Новая опера», антреприза А. А. Церетели, 1904—05; Народный дом, 1907) и Москве (Опера С. Зимина, 1905—08). Гастролировал за рубежом — в Монте-Карло (1907), в Японии (1909), Лондоне (1910), во Франции и Германии.

[dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/50748/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9 Большая биографическая энциклопедия] пишет о певце: «Обладал небольшим по силе голосом красивого тембра и широкого диапазона. Исп. отличалось тончайшей муз. фразировкой, благородством и изяществом. Владел искусством бельканто и Mezza voce. Уделял большое внимание внешней фактуре образа (грим, костюм, мимика). Репертуар был обширным и разнообразным; особенно певцу удавались партии из итал. оперной классики (критики называли К. „русским Баттистини“)».

[bookz.ru/authors/avtor-neizvesten-3/theatre_encicl/page-298-theatre_encicl.html Театральная энциклопедия] отмечает: «К. пользовался широкой популярностью. Он обладал хорошей вок. школой, голосом широкого диапазона, красивого тембра. Певец исполнял как лирич., так и драматич. репертуар, особенный успех имел в партиях, требующих иск-ва бель канто и мецца воче».

Оперные партии: Смил Клен, 1-й исполнитель («Лесной царь»); Гарин («Каморра»); Грязной («Царская невеста»); Онегин («Евгений Онегин»), Мазепа («Мазепа» П. Чайковского), Фигаро («Севильский цирюльник»" Дж. Россини, по отзывам прессы, в этой партии был одним из лучших на русской сцене), Граф ди Луна («Трубадур»), Амонасро, Риголетто, Ренато, Скарпиа («Тоска»), Невер («Гугеноты»), Вольфрам; Демон («Демон» А. Рубинштейна), Елецкий («Пиковая дама»); Дон Жуан («Дон Жуан»), мн.др.

Камерный репертуар включал произведения Бетховена, А. Рубинштейна, Ц. Кюи и др.

Записал на грампластинки около 400 произведений: в Петербурге («Граммофон», 1900, 1904, 1905, 1911; «Зонофон», 1903; «Пате», 1903, 1911; «Бека», 1905; «Орфеон» (Метрополь Корона), 1911; «Стелла» (РАОГ), 1911; «Анкер-рекорд»), в Тифлисе («Граммофон», 1902), в Киеве («Граммофон», 1902, 1904; «Фаворит», Я4, 1912; «Экстрафон», 1913; «Артистотипия», 1913), в Москве («Граммофон», 1907—10, 1913; «Сирена», 1910), в Берлине (1910), в Варшаве («Сфинкс», 1914). Сохранённые записи находятся в ГЦММК им. М. И. Глинки и ГЦТМ им. А. А. Бахрушина.

В 1904 преподавал в Киевском музыкально-драматическом училище М. Лесневич-Носовой[4]. В 1915 году оставил сцену.

Был женат на певице Кларе Исааковне Брун (1876—1959).

Напишите отзыв о статье "Камионский, Оскар Исаевич"

Примечания

  1. [www.rujen.ru/index.php/%D0%9A%D0%90%D0%9C%D0%98%D0%9E%D0%9D%D0%A1%D0%9A%D0%98%D0%99_%D0%9E%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%80_%D0%98%D1%81%D0%B0%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87 Российская Еврейская Энциклопедия]
  2. [ru.wikisource.org/wiki/%D0%95%D0%AD%D0%91%D0%95/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9,_%D0%9E%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%80_%D0%98%D1%81%D0%B0%D0%B0%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Еврейская Энциклопедия Брокгауза и Ефрона]
  3. [krossw.ru/cgi-bin/view_ogl.pl?f=ewr&p=31 Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона]
  4. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/50748/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9 Большая биографическая энциклопедия]

Литература

  • Хроника театра и искусства. (К 10-летию сценической деятельности О. Камионского) // Театр и искусство. 1904. № 6. С. 129;
  • Оскар Камионский. — Киев. 1911;
  • О. Камионский. (Некролог) // Рампа и жизнь. 1917. № 33—34. С. 14;
  • Левик С. Ю. Записки оперного певца. — 2-е изд. — M., 1962;
  • Бронштейн С. Герои одного мгновения: Воспоминания зрителя. — М., 1964. С. 53—54;
  • Боголюбов H. H. Шестьдесят лет в оперном театре: Воспоминания режиссёра. — М., 1967. С. 140—141, 204;
  • Беляков Б. Н., Блинова В. Г., Бордюг Н. Д. Оперная и концертная деятельность в Нижнем Новгороде — городе Горьком. — Горький, 1980. С. 54—55.

Ссылки

  • [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/50748/%D0%9A%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9 Большая биографическая энциклопедия]
  • [bookz.ru/authors/avtor-neizvesten-3/theatre_encicl/page-298-theatre_encicl.html Театральная энциклопедия]

Отрывок, характеризующий Камионский, Оскар Исаевич

– Что ж, садись! – сказал Долохов.
– Постою, Федор Иванович.
– Садись, врешь, пей, – сказал Анатоль и налил ему большой стакан мадеры. Глаза ямщика засветились на вино. Отказываясь для приличия, он выпил и отерся шелковым красным платком, который лежал у него в шапке.
– Что ж, когда ехать то, ваше сиятельство?
– Да вот… (Анатоль посмотрел на часы) сейчас и ехать. Смотри же, Балага. А? Поспеешь?
– Да как выезд – счастлив ли будет, а то отчего же не поспеть? – сказал Балага. – Доставляли же в Тверь, в семь часов поспевали. Помнишь небось, ваше сиятельство.
– Ты знаешь ли, на Рожество из Твери я раз ехал, – сказал Анатоль с улыбкой воспоминания, обращаясь к Макарину, который во все глаза умиленно смотрел на Курагина. – Ты веришь ли, Макарка, что дух захватывало, как мы летели. Въехали в обоз, через два воза перескочили. А?
– Уж лошади ж были! – продолжал рассказ Балага. – Я тогда молодых пристяжных к каурому запрег, – обратился он к Долохову, – так веришь ли, Федор Иваныч, 60 верст звери летели; держать нельзя, руки закоченели, мороз был. Бросил вожжи, держи, мол, ваше сиятельство, сам, так в сани и повалился. Так ведь не то что погонять, до места держать нельзя. В три часа донесли черти. Издохла левая только.


Анатоль вышел из комнаты и через несколько минут вернулся в подпоясанной серебряным ремнем шубке и собольей шапке, молодцовато надетой на бекрень и очень шедшей к его красивому лицу. Поглядевшись в зеркало и в той самой позе, которую он взял перед зеркалом, став перед Долоховым, он взял стакан вина.
– Ну, Федя, прощай, спасибо за всё, прощай, – сказал Анатоль. – Ну, товарищи, друзья… он задумался… – молодости… моей, прощайте, – обратился он к Макарину и другим.
Несмотря на то, что все они ехали с ним, Анатоль видимо хотел сделать что то трогательное и торжественное из этого обращения к товарищам. Он говорил медленным, громким голосом и выставив грудь покачивал одной ногой. – Все возьмите стаканы; и ты, Балага. Ну, товарищи, друзья молодости моей, покутили мы, пожили, покутили. А? Теперь, когда свидимся? за границу уеду. Пожили, прощай, ребята. За здоровье! Ура!.. – сказал он, выпил свой стакан и хлопнул его об землю.
– Будь здоров, – сказал Балага, тоже выпив свой стакан и обтираясь платком. Макарин со слезами на глазах обнимал Анатоля. – Эх, князь, уж как грустно мне с тобой расстаться, – проговорил он.
– Ехать, ехать! – закричал Анатоль.
Балага было пошел из комнаты.
– Нет, стой, – сказал Анатоль. – Затвори двери, сесть надо. Вот так. – Затворили двери, и все сели.
– Ну, теперь марш, ребята! – сказал Анатоль вставая.
Лакей Joseph подал Анатолю сумку и саблю, и все вышли в переднюю.
– А шуба где? – сказал Долохов. – Эй, Игнатка! Поди к Матрене Матвеевне, спроси шубу, салоп соболий. Я слыхал, как увозят, – сказал Долохов, подмигнув. – Ведь она выскочит ни жива, ни мертва, в чем дома сидела; чуть замешкаешься, тут и слезы, и папаша, и мамаша, и сейчас озябла и назад, – а ты в шубу принимай сразу и неси в сани.
Лакей принес женский лисий салоп.
– Дурак, я тебе сказал соболий. Эй, Матрешка, соболий! – крикнул он так, что далеко по комнатам раздался его голос.
Красивая, худая и бледная цыганка, с блестящими, черными глазами и с черными, курчавыми сизого отлива волосами, в красной шали, выбежала с собольим салопом на руке.
– Что ж, мне не жаль, ты возьми, – сказала она, видимо робея перед своим господином и жалея салопа.
Долохов, не отвечая ей, взял шубу, накинул ее на Матрешу и закутал ее.
– Вот так, – сказал Долохов. – И потом вот так, – сказал он, и поднял ей около головы воротник, оставляя его только перед лицом немного открытым. – Потом вот так, видишь? – и он придвинул голову Анатоля к отверстию, оставленному воротником, из которого виднелась блестящая улыбка Матреши.
– Ну прощай, Матреша, – сказал Анатоль, целуя ее. – Эх, кончена моя гульба здесь! Стешке кланяйся. Ну, прощай! Прощай, Матреша; ты мне пожелай счастья.
– Ну, дай то вам Бог, князь, счастья большого, – сказала Матреша, с своим цыганским акцентом.
У крыльца стояли две тройки, двое молодцов ямщиков держали их. Балага сел на переднюю тройку, и, высоко поднимая локти, неторопливо разобрал вожжи. Анатоль и Долохов сели к нему. Макарин, Хвостиков и лакей сели в другую тройку.
– Готовы, что ль? – спросил Балага.
– Пущай! – крикнул он, заматывая вокруг рук вожжи, и тройка понесла бить вниз по Никитскому бульвару.
– Тпрру! Поди, эй!… Тпрру, – только слышался крик Балаги и молодца, сидевшего на козлах. На Арбатской площади тройка зацепила карету, что то затрещало, послышался крик, и тройка полетела по Арбату.
Дав два конца по Подновинскому Балага стал сдерживать и, вернувшись назад, остановил лошадей у перекрестка Старой Конюшенной.
Молодец соскочил держать под уздцы лошадей, Анатоль с Долоховым пошли по тротуару. Подходя к воротам, Долохов свистнул. Свисток отозвался ему и вслед за тем выбежала горничная.
– На двор войдите, а то видно, сейчас выйдет, – сказала она.
Долохов остался у ворот. Анатоль вошел за горничной на двор, поворотил за угол и вбежал на крыльцо.
Гаврило, огромный выездной лакей Марьи Дмитриевны, встретил Анатоля.
– К барыне пожалуйте, – басом сказал лакей, загораживая дорогу от двери.
– К какой барыне? Да ты кто? – запыхавшимся шопотом спрашивал Анатоль.
– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.