Кампанила

Кампани́ла (итал. campanile – «колокольня») — в итальянской архитектуре Средних веков и Возрождения квадратная (реже круглая) в основании колокольня, как правило стоящая отдельно от основного здания храма. Прообразом кампанилы послужили средневековые городские башни. Кампанилы имели в высоту 4, 5 и более этажей; при этом высота этажей, а также величина или количество оконных проёмов обычно возрастали снизу вверх (нижние этажи часто вообще были глухими), что создавало своеобразный эффект устремлённости ввысь.

В число наиболее известных кампанил входит Пизанская башня, Гирландина в Модене, кампанила Собора св. Марка в Венеции. Кампанилы построены рядом со многими церквями Равенны и других итальянских городов. С кампанилами связано и появление колоколен-церквей в русских городах. Самой известной из них является Колокольня «Иван Великий», архитектором которой был Бон Фрязин.

В англоязычных странах кампанилами также принято называть высокие часовые башни с колоколами, которые стоят возле общественных зданий. Как пример кампанилы можно рассматривать часовую башню здания Парламента в Лондоне (знаменитый Биг Бен). В XX веке, в США, Австралии, и Великобритании получили распространение неоготические кампанилы, возводимые преимущественно на территории университетских кампусов. Одной из самых высоких кампанил подобного типа считается часовая башня Джозефа Чемберлена (англ. Joseph Chamberlain Memorial Clock Tower), находящаяся на территории Бирмингемского университета в г. Бирмингем (Великобритания). Башня достигает в высоту более ста метров.

Ссылки

• [www.krugosvet.ru/articles/71/1007139/1007139a1.htm Кампанила] (энциклопедия «Кругосвет»)

Отрывок, характеризующий Кампанила

Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.