Кампи, Джулио

Джулио Кампи

Джулио Кампи (итал. Giulio Campi; 1502, Кремона — 5 марта 1572, Кремона) — итальянский художник.

Жизнь и творчество

Джулио Кампи был старшим сыном художника Галеаццо Кампи. В 1522 году он поступает в мастерскую Джулио Романо в Мантуе где, кроме живописи, изучает также скульптуру и архитектурное мастерство. Наиболее известной его работой является алтарное изображение собора Сан-Абондио в Кремоне (1527), где Кампи воссоздал образ девы Марии с двумя святыми рыцарями Цельсо и Назаро. Картина эта выполнена в стиле венецианской школы живописи. Известны также фрески кисти Джулио Кампи в кремонском соборе Санта-Маргарита.

Кроме религиозной, Джулио Кампи занимался также портретной живописью. Так, с большим талантом выполнены его «Мужской портрет» (Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург) и «Портрет отца» (галерея Уффици, Флоренция). Художнику принадлежит известная картина «Игра в шахматы» (между 1530 и 1532), вызывающая споры искусствоведов. Некоторыми искусствоведами ему атрибутируется картина «Игроки в шахматы» 1590 года из собрания Берлинской картинной галереи.

Галерея

• Farnese.jpg

  Портрет Оттавио Фарнезе (1551)

• Galeazzo Campi.jpg

  Портрет отца (1535)

• Giulio Campi 01.jpg

  Мужской портрет

• Giulio Campi Portrait eines Gambenspielers.jpg

  Портрет музыканта

• Giulio Campi - partie d'échecs.jpg

  Игра в шахматы (между 1530 и 1532)

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Джулио Кампи

Отрывок, характеризующий Кампи, Джулио

– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…