Камынин, Сергей Михайлович

Сергей Михайлович Камынин
Дата рождения	1898(1898)
Дата смерти	12 февраля 1944(1944-02-12)
Место смерти	Апостоловский район, Днепропетровская область, УССР, СССР СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1918—1921; 1941—1944
Звание
Часть	62-я армия; 8-я гвардейская армия.
Командовал	39-я гвардейская стрелковая дивизия
Сражения/войны	Гражданская война; Великая Отечественная война.
Награды и премии

Сергей Михайлович Камынин (1898—1944) — участник Великой Отечественной войны, гвардии полковник. Командир 39-й гвардейской стрелковой дивизии (1 января 1944 — 12 февраля 1944). Пал смертью храбрых в бою у города Апостолово 12 февраля 1944 года.

Биография

Сергей Михайлович Камынин родился в 1898 году. В РККА с 1918 года. Участник Гражданской войны с 1918 по 1921 год. Член ВКП(б) с 1940 года. Жил в городе Москве. Жена — Камынина Марина Алексеевна. На фронтах Великой Отечественной с июня 1941 года (ушел добровольцем). Со дня формирования проходил службу в штабе 62-й армии (с 16 апреля 1943 года — 8-я гвардейская армия). Отличился в боях за Сталинград. Сергей Михайлович Камынин служил заместителем начальника штаба 62-й армии (подполковник), начальником штаба 62-й армии (сентябрь 1943) (гвардии полковник), начальником Оперативного отдела штаба 8-й гвардейской армии (сентябрь 1943 — январь 1944).

В январе 1944 года назначен командиром 39-й гвардейской стрелковой дивизии. В боях за ликвидацию группировки противника в излучине Днепра, севернее города Никополь, 39-я гвардейская мотострелковая дивизия под командованием полковника С.М. Камынина прорвала сильно укрепленную полосу обороны противника южнее Ново-Николаевки и содействовала освобождению города Никополь. Уничтожено свыше 1200 солдат и офицеров противника и большое количество военной техники. С 10 по 11 февраля 1944 года дивизия совершила 50 км. марш и вступила в бой с противником, наступающим в направлении города Апостолово с юга. В ожесточённых боях с численно превосходящим противником дивизия отразила все контратаки и не допустила его к городу Апостолово. В этих боях гвардии полковник С.М. Камынин руководил боем лично, находясь в боевых порядках частей.

12 февраля 1944 года пал смертью храбрых в бою у города Апостолово. Похоронен на месте боёв, возле города Апостолово Днепропетровской области Украины. Командующим 8-й гвардейской армией генерал-полковником В.И. Чуйковым был посмертно представлен к награждению Орденом Ленина.

Награды

• Орден Красного Знамени (6.04.1943);
• Орден Красной Звезды (26.10.1943);
• Орден Отечественной войны I степени (посмертно, был представлен к награждению Орденом Ленина);
• Медаль "За оборону Сталинграда";
• Медаль "XX лет Рабоче-Крестьянской Красной Армии".

Источники

• [www.podvignaroda.ru Сайт "Подвиг народа".]
• [www.soldat.ru/kom.html Командный состав РККА в 1941-1945 годах.]
• Морозов А. В. «39-я Барвенковская». Москва, 1981 г.
• Крылов Н.И. "Сталинградский рубеж".
• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комдивы. Военный биографический словарь. — М.: Кучково поле, 2011. — Т. 1. — 736 с. — 200 экз. — ISBN 978-5-9950-0189-8.

См. также

• 62-я армия
• 8-я гвардейская армия
• 39-я гвардейская стрелковая дивизия

Отрывок, характеризующий Камынин, Сергей Михайлович

В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.