Канада (Новая Франция)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Канада
Canada
1534 — 1763



Флаг Герб

Новая Франция в 1750 году
Столица Квебек
Язык(и) французский
Религия Католицизм
Форма правления Французская колония
К:Появились в 1534 годуК:Исчезли в 1763 году

Канада (фр. Canada) — французская колония в Северной Америке в составе Новой Франции. В связи с тем, что она была наиболее развитой из североамериканских колоний Франции, термины «Новая Франция» и «Канада» часто использовались как взаимозаменяемые.



География и политическое устройство

В колонию Канада входили земли, примыкающие к реке Святого Лаврентия. В административном плане колония Канада делилась на три района: Квебек, Труа-Ривьер и Монреаль. В каждом из районов было своё правительство; губернатор района Квебек одновременно являлся генерал-губернатором Новой Франции.

Зависимыми от Канады территориями были т. н. «Верхние земли» (фр. Pays d'en Haut) — территории, простиравшиеся к северу и западу от Монреаля. В это понятие включали все места, куда добирались французские первопроходцы, хотя французские поселения существовали лишь в районе к югу от Великих озёр. Частью Верхних земель была Иллинойсская земля, которая в 1717 году была включена в состав колонии Луизиана.

История

В 1534 году французский мореплаватель Жак Картье воздвиг крест на мысе Гаспе и провозгласил эти земли собственностью французского короля Франциска I. Несмотря на то, что первые французские попытки основания поселений окончились неудачей, французские рыбаки продолжали плавать вдоль северо-восточного побережья североамериканского континента и заплывали в реку Святого Лаврентия, наладив контакты с местными индейцами. Вскоре французским торговцам стало известно, что эти места богаты меховыми животными (в особенности бобрами, которых в Европе к тому времени осталось немного), и французские власти решили начать колонизацию региона.

В 1608 году спонсонируемые французским королём Генрихом IV Пьер Дюгуа и Самюэль де Шамплен основали поселение Квебек. Войдя в союз с проживавшими там алгонкинами и монтанье, которые воевали с ирокезами, Шамплен в 1609 году отправился по долине реки Святого Лаврентия на юг до озера Шамплейн, где принял участие в сражении против ирокезов. Это упрочило положение французов среди алгонкинов и гуронов, что стало существенным для дальнейшего проникновения французских первопроходцев и поселенцев вглубь континента. Также Шамплен поощрял молодых французов жить среди индейцев, чтобы перенять их язык и обычаи; такие люди (типа Этьена Брюле) стали проводниками французского влияния в районах к югу и западу от Великих озёр.

В первые декады существования на территории колонии проживало лишь несколько сотен французов. Желая сделать Новую Францию не менее значимой, чем английские колонии в Америке, кардинал Ришельё в 1627 году создал Компанию Новой Франции. Переселяться в Новую Францию разрешалось лишь католикам, от протестантов требовали перед отъездом перейти в католичество; это привело к тому, что протестанты предпочитали ехать в английские колонии. В результате католическая церковь пустила в Канаде прочные корни. Ришельё также организовал в Канаде полуфеодальную систему землевладения, просуществовавшую в долине реки Святого Лаврентия до XIX века.

В это время расположенные южнее английские колонии стали устраивать набеги в долину реки Святого Лаврентия, и в 1629 году захватили Квебек, который удерживали до 1632 года. Назначенный генерал-губернатором Новой Франции Шамплен в том же году вернулся в Америку и основал новый торговый пост Труа-Ривьер.

В 1642 году Поль Шомеди де Мезоннёв, спонсируемый орденом иезуитов, помог группе поселенцев основать деревню Вилль-Мари, впоследствии выросшую в город Монреаль. Сначала колонистам удалось поддерживать мирные отношения с индейцами, но в 16431644 годах начались военные столкновения с ирокезами. В 1645 году Мезоннёв получил известия, что его отец умер и уехал во Францию. В 1647 году он вернулся в колонию и продолжил войну с индейцами. В 1652 году ему пришлось снова уехать во Францию, где он нашёл сто добровольцев для защиты Монреаля. Когда с этой сотней он вернулся в Монреаль, там оставалось только 50 поселенцев — остальные вынуждены были бежать в Квебек. Скоро колония усилилась настолько, чтобы противостоять нападениям.

В 1650-х годах малонаселённая Новая Франция была беззащитна перед нападениями ирокезов. В 1660 году поселенец Адам Доллар-дез-Ормо повёл канадцев и гуронов против гораздо больших сил ирокезов. Несмотря на то, что никто из канадцев не выжил, они смогли отбить ирокезское вторжение.

В 1663 году король Людовик XIV прекратил деятельность Компании Новой Франции и приступил к управлению колонией сам. В 1665 году в Канаду был отправлен гарнизон из королевских войск, а управление колонией было перестроено на манер прочих французских территорий: теперь колонией управляли генерал-губернатор и интендант, подчинявшийся французскому морскому министерству.

В 1666 году была проведена первая перепись населения Новой Франции. Она показала, что там проживало 3125 человек, но при этом 2034 мужчин и лишь 1181 женщина; это было связано с тем, что большинство солдат, путешественников и торговцев мехами, приезжавших в Новую Францию, были холостыми мужчинами. Чтобы усилить колонию и сделать её центром французской колониальной империи, король Людовик XIV приказал отправить туда 700 незамужних женщин в возрасте от 15 до 30 лет (ставших известными как «Королевские девушки»); поощрялись браки с индейцами, в колонии отправлялись люди, которые должны были отработать перевозку через океан.

В связи с тем, что Генри Гудзон провозгласил Гудзонов залив и окружающие земли английским владением, английские колонисты начали приближать границы контролируемых ими территорий к французским. Это привело к франко-английским конфликтам, в которых с обеих сторон также участвовали индейцы. В итоге, в 1763 году, по условиям Парижского мирного договора все французские владения в Северной Америке (за исключением пары островков) перешли Великобритании. Англичане переименовали колонию Канада в колонию Квебек.

Напишите отзыв о статье "Канада (Новая Франция)"

Отрывок, характеризующий Канада (Новая Франция)

– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.