Канадзукай

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Канадзукай (яп. 仮名遣い «использование каны») — свод орфографических правил для записи слов японского языка с помощью каны. Хотя фонетические письменности (в том числе кана) обычно стремятся к как можно более точной передаче произношения, оно изменяется с течением времени, фонетические различия часто теряются. Существуют несколько канадзукай, по-разному передающих живую речь средствами японской письменности.





Вышедшие из употребления канадзукай

Предыдущая система, называющаяся кю-канадзукай (яп. 旧仮名遣 старый канадзукай, кю:канадзукай), была основана на классических текстах, написанных с помощью манъёганы. Автор этой системы — монах Кэйтю[en] — создал её в начале периода Эдо. Кю-канадзукай также называют «кэйтю-канадзукай», по имени автора. До введения в 1946 году системы гэндай канадзукай повсеместно использовался кю-канадзукай.

Существовали и менее распространённые системы, сегодня забытые:

  • Дзёдай токусю канадзукай: модифицированная манъёгана, с сохранением различия между /e, ye/.
  • Тэйка-канадзукай: созданная Тэйкой Фудзиварой, сохранявшая различия между /wo, o/; /i, hi, wi/; /e, he, we/, а также, хотя и в меньшей степени, /e, ye/. Для передачи высокого и низкого тонов использовались знаки для /wo, o/.
  • Гёа-канадзукай (канамодзидзукай): созданная Минамото-но Тикаюки[ja] и Гёа[ja]. Основана на тэйка-канадзукай, с добавлением различий между /ho/; /wa, ha/; /u, hu/; и /mu/. /wo, o/ всё так же используются для различения высоты тона. Различие между /e, ye/ отсутствует.

Гэндай канадзукай

Развилась из «кю-канадзукай» в результате реформы, целью которой было более точное отражение произношения. Как и «кю-канадзукай», она не полностью отвечает фонетике языка, в частности, нефонетична запись долгих гласных и частиц.

Напишите отзыв о статье "Канадзукай"

Литература

Ссылки

  • [www.bunka.go.jp/kokugo/ Информационный портал министерства культуры, посвящённый японскому языку]

См. также

Отрывок, характеризующий Канадзукай

– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.