Канадский вариант английского языка

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Канадский английский»)
Перейти к: навигация, поиск

Английский язык в Канаде (также канадский английский; англ. Canadian English; фр. L'anglais canadien) — название разновидностей, составляющих языковой вариант английского языка на территории Канады. Близок стандартному английскому языку США.





История

Впервые английский язык в стране начали использовать британские купцы и рыбаки, которых нанимала Компания Гудзонова залива. Постоянное англоязычное население в Западной Канаде (так называемые лоялисты США) появилось после 1780 года, в приморских провинциях — после депортации франко-акадцев в 1755 году. Таким образом потенциал роста франкоязычного ареала в Северной Америке оказался резко ограничен.

Лексика и фонетика

В целом канадский английский совмещает в себе традиции британского английского языка (в основном в правописании: «colour», «defence», а не «color», «defense» как в США), американского английского языка, оказывающего сильное влияние на лексику и фонетику канадского английского, а также, в меньшей степени, других языков, среди которых выделяются французский язык и другие автохонные языки. Выделяется небольшая группа собственно англо-канадизмов, например специфичное употребление междометия «eh!» в значении «что?», «окей!», «гм!» и проч. Диалектные различия выражены слабее, чем в США.

Особенность диалектного различия англоязычного атласа Канады состоит в преимущественной меридиональной направленности (с востока на запад) диалектных зон в отличие от широтной карты диалектов США (север — юг). Это объясняется тем что Канада была заселена с востока на запад, а не с севера на юг как США. Тем, не менее, Западная Канада, как и Дикий Запад США, колонизованные в конце ХIХ — нач. ХХ веков в меридиональном направлении, представляют собой довольно гомогенный в диалектном отношении ареал.

Произношение большинства слов совпадает либо с американским, либо с британским вариантом английского языка, но имеется несколько особенностей, характерных именно для канадского варианта.

Одна из них — это произношение буквосочетаний «ou» и «ow» как [oʊ], в то время как американцы и британцы в большинстве слов произносят их как [aʊ]. Среди американцев есть ошибочный стереотип, будто канадцы произносят слово «about» как «a boot». В действительности канадцы произносят его скорее так, как британцы произносят «a boat».

Вышеупомянутая особенность не приводит у канадцев к путанице слов, так как слова с буквой «о» в открытом слоге без последующей буквы «u» или «w» канадцы произносят скорее не с дифтонгом [oʊ], а практически с монофтонгом [o].

Третья известная фонетическая особенность — это произношение многих слов французского происхождения по правилам французского языка. Например, слово «niche» канадцы произносят [niʃ].

Ни одна из этих особенностей не является универсальной для всей Канады: существуют диалекты, в которых некоторые или все из них отсутствуют.

Демолингвистика

Английский язык считают родным около 17 млн жителей Канады (58 % её населения, французский — 22 %), что значительно ниже соответствующей доли в США (83 %). Из-за интенсивной иммиграции этот показатель в обеих странах имеет тенденцию к постепенному снижению. Тем не менее, большинство прибывших интегрируется в англоязычное общество, поэтому доля владеющих английским в Канаде приближается к 26 млн чел (85 % населения). Английский язык является одним из двух официальных языков Канады на федеральном уровне (наряду с французским). Только в провинции Квебек он не имеет официального статуса, хотя англо-квебекцы составляют 8 % населения провинции и за ними сохраняются определённые языковые права.

См. также

Напишите отзыв о статье "Канадский вариант английского языка"

Отрывок, характеризующий Канадский вариант английского языка


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.