Каналетто

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Каналетто
Имя при рождении:

Giovanni Antonio Canal

Дата рождения:

18 октября 1697(1697-10-18)

Место рождения:

Венеция

Дата смерти:

20 апреля 1768(1768-04-20) (70 лет)

Место смерти:

Венеция

Гражданство:

Италия Италия

Жанр:

ведута

Стиль:

академизм/классицизм

Влияние на:

Уильяма Марлоу

Работы на Викискладе

Джова́нни Анто́нио Кана́ль (итал. Giovanni Antonio Canal), известный также под именем Канале́тто (итал. Canaletto; 18 октября 1697, Венеция — 20 апреля 1768, Венеция) — итальянский художник, глава венецианской школы ведутистов, мастер городских пейзажей в стиле академизма. Прозвище Каналетто, кроме Антонио Каналя, носил и его племянник, Бернардо Беллотто, также знаменитый пейзажист. Каналетто вместе с Джованни Баттиста Тьеполо и Джамбаттиста Питтони формы традиционные большие Старые мастера этого периода.





Биография и творчество

Антонио Каналь родился 18 октября 1697 года в Венеции. Учился живописи у своего отца Бернардо Каналя, театрального художника, помогал ему оформлять спектакли в театрах Венеции.

В 1719 году посетил Рим, где познакомился с творчеством знаменитого ведутиста Джованни Паоло Панини. После этого начал писать свои знаменитые виды Венеции. Первой известной исследователям работой Каналя с авторской подписью является «Архитектурное каприччо» (1723). В отличие от большинства художников того времени Каналетто на раннем этапе своего творчества писал свои виды (ведуты) сразу с натуры, не делая предварительных набросков и эскизов. Впоследствии стал писать в студии, пользуясь камерой-обскурой. Пейзажи того периода отличаются детально точным представлением городского вида[1].

Большое число работ Каналетто были с успехом проданы англичанам, приезжавшим в Венецию для обучения. Многие существующие и воображаемые ведуты Каналетто создает по заказу английских коллекционеров, например серию городских видов для лорда Бедфорда в 1730—1731 годах. В 1740 году этот источник дохода исчез: началась война за австрийское наследство, и британцы стали реже приезжать на континент.

В 1746 году Каналетто едет в Лондон, чтобы быть ближе к каналам сбыта своих картин. В течение девяти лет он живет в Англии, пишет виды местных дворцов и домов. В этот период в его творчестве появляется вторичность, техника перестает нравиться заказчикам. В 1755 году художник возвращается в Венецию.

В 1763 году его избирают в Венецианскую академию художеств.

Каналетто умер 19 апреля 1768 года в родной Венеции.

Полотна

  • «Каприччо с руинами», 1720-21, Фонд Дж. Чини, Венеция;
  • «Приём французского посла в Венеции», 1724 г., Эрмитаж, Санкт-Петербург;
  • «Вид Лондона», 1746 г., частное собрание, Лондон;
  • «Автопортрет», 1746 г., частное собрание, Англия;
  • «Палаццо Гримани», 1756 г., Лондонская Национальная галерея;
  • «Праздник обручения венецианского дожа с Адриатическим морем», около 1763-64, ГМИИ, Москва;
  • «Вид на Кампо Санта Маргерита», 1697—1768 (72х98 холст-масло);
  • «Вид Венеции». Национальный музей искусств Азербайджана;
  • «Вид на Колизей и арку Константина», 1743 Виндзорский замок.

Напишите отзыв о статье "Каналетто"

Примечания

  1. Энциклопедия Мировое Искусство. М., «ОЛМА-ПРЕСС», 2002.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Каналетто

– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.