Каналы Амстердама

Сотни километров каналов, более 1500 мостов и около 90 островов позволили Амстердаму получить титул «Северная Венеция». В городе имеется четыре основных канала: Сингел, Херенграхт, Кейзерсграхт и Принсенграхт. Сингел существовал с 1428 года как ров, проходивший по западной границе города, остальные три были прорыты в XVII веке, который называют золотым веком Нидерландов. Затем на них были сооружены жилые дома и многоэтажные склады. Эти каналы образуют четыре концентрических полукольца, опоясывающих город. Система амстердамских каналов причислена к памятникам Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Главные каналы

Сингел

Изначально в 1428—1450 годах Сингел (нидерл. Singel) был выкопан как городской ров, и некоторое время носил название Стейдеграхт (нидерл. Stedegracht — Городской канал). В процессе роста города, особенно при расширении строительства в 1585 году, Сингел стал одним из его внутренних каналов. В XVII веке канал называли Конингсграхтом (нидерл. Koningsgracht — Королевский канал) в честь французского короля Генриха IV. Канал начинается в бухте Амстердама рядом с Центральным вокзалом и впадает в реку Амстел около площади Мюнтплейн. Он является одним из нескольких главных кольцевых опоясывающих каналов города. Канал Сингел не следует путать с каналом Сингелграхт (нидерл. Singelgracht), который стал внешней границей города только в XVII веке.

Херенграхт

Херенграхт (нидерл. Herengracht — Господский канал) — второй среди четырёх главных каналов Амстердама. Строительство трёх новых центральных каналов началось в 1612 году по инициативе мэра города Франса Хендриксзона Утгенса и по чертежам городского плотника Хендрика Якобсзона Стаатса и городского геодезиста Лукаса Янсзона Синка. Каналы шли только до Лейдсеграхта — только в 1658 году их продлили до Амстела и за Амстел, но за ним каналы не продолжают нумерацию и называются «новыми» (Nieuwe Herengracht, Nieuwe Keizersgracht, Nieuwe Prinsengracht). За Амстелом «новые» каналы заходят в еврейский квартал и идут почти до зоопарка.

Херенграхт назван в честь господ-регентов, правивших Амстердамом. На его набережных расположены двух- и трёхэтажные особняки с внутренними дворами, а его фешенебельная часть имеет прозвище «Золотая излучина» (нидерл. Gouden Bocht).

Кейзерсграхт

Кейзерсграхт (нидерл. Keizersgracht — Императорский канал) — третий из четырёх главных каналов. Назван в честь императора Священной Римской империи Максимилиана I.

Принсенграхт

Принсенграхт (нидерл. Prinsengracht) — Принцев канал) — самый длинный из всех каналов Амстердама. Назван в честь принца Оранского Вильгельма I. Мосты через этот канал не соединяются напрямую с улицами в районе Иордан.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Каналы Амстердама

[www.youtube.com/watch?v=d1Zd8UQhKgA Каналы Амстердама] (видео)

Отрывок, характеризующий Каналы Амстердама

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.