Канапьянов, Бахытжан Мусаханович

Бахытжан Канапьянов
Бақытжан Қанапиянов
Имя при рождении:	Бахытжан Мусаханович Канапьянов
Дата рождения:	4 октября 1951(1951-10-04) (72 года)
Место рождения:	Кокчетав, Казахская ССР
Гражданство:	СССР СССР → Казахстан Казахстан
Род деятельности:	поэт, прозаик, эссеист, переводчик, сценарист, кинорежиссёр
Годы творчества:	1977 — настоящее время
Направление:	постмодернизм
Жанр:	лирика, повесть, поэтический перевод
Язык произведений:	русский
Дебют:	«Ночная прохлада», 1977
Премии:	Тарлан (2003), Ак Торна (2011)
Награды:
[bkanapyanov.info anov.info]

Бахытжан Мусаханович Канапьянов (каз. Бақытжан Мусахан-ұлы Қанапиянов; род. 4 октября 1951, Кокчетав, Казахская ССР) — казахский поэт, писатель, переводчик, сценарист, кинорежиссёр. Заслуженный деятель Казахстана, почётный гражданин города Кокчетава. Участник ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

Член Союза писателей Казахстана, член Правления Союза писателей Казахстана, член казахского и русского ПЕН-клубов, член Правления Европейского Конгресса Литераторов (Прага), где представляет литературу Казахстана и Центральной Азии. Академик Крымской литературной академии, главный редактор литературных альманахов «Литературная Азия» и «Литературная Алма-Ата».

Член Союза кинематографистов СНГ и Балтии, в разные годы избирался секретарём правления Союза кинематографистов Казахстана, вице-президентом Ассоциации книгоиздателей и книгораспространителей Казахстана.

Почётный профессор СГУ имени Шакарима (2011), победитель народного голосования «Имя Родины» в номинации Культура и искусство.

Семья

Б. Канапьянов — торе (чингизид).. Его отец, Мусахан Канапьянов — педагог, заведующий областным отделом народного образования, директор школы в Кокчетавской области. Брат государственного деятеля Сержана Канапьянова и Ерулана Канапьянова — композитора, мецената, известного общественного деятеля Республики Казахстан.

Биография

В юности занимался боксом — чемпион Казахстана среди юниоров в 1968—1969 гг, первый чемпион Казахстана от Павлодарской области.

В 1974 окончил Казахский политехнический институт имени Ленина, затем в течение года (1974—1975) работал инженером-исследователем в лаборатории Института металлургии и обогащения АН КазССР под руководством А. М. Кунаева.

Параллельно с наукой Б.Канапьянов занимался литературным творчеством, считая своим наставником Олжаса Сулейменова. В 1975 в журнале «Простор» были опубликованы первые поэтические произведения Бахытжана Канапьянова. В этом же году О.Сулейменов пригласил Канапьянова редактором и сценаристом киностудии «Казахфильм». Канапьянов уходит из Института металлургии и отныне полностью посвящает себя творчеству.

Работа в кино

После окончания в 1977 Высших курсов сценаристов и кинорежиссёров с Москве Б.Канапьянов активно работает в кино и на телевидении. Он автор и режиссёр около 20 кино- и видеофильмов. Несколько его видеофильмов высоко оценены на Европейском симпозиуме в Софии. В 1970-х годах работал на «Мосфильме» у Э. Лотяну, принимал участие в съёмках его фильма «Мой ласковый и нежный зверь».

Литературное творчество

В 1981 Б.Канапьянов поступил на Высшие литературные курсы Литинститута им. М. Горького к Александру Межирову, где учился вместе с Александром Ткаченко, Сергеем Мнацаканяном и другими известными поэтами и писателями. К моменту окончания Литературных курсов у Канапьянова уже вышло 3 поэтических сборника — «Ночная прохлада» (1977), «Отражения» (1979) и «Чувство мира» (1982).

Через год после окончания Литинститута становится старшим редактором издательства «Жалын» и литературным консультантом Союза писателей Казахстана (1984—1991).

Ряд стихотворений Б. Канапьянова легли в основу музыкальных произведений («Элегия», муз. Насера Кульсариева; «Астана», музыка Давида Тухманова).

Поэтические переводы

Много лет работает в жанре поэтического перевода, выступая популяризатором тюркоязычной поэзии среди русскоязычной аудитории. Перевёл на русский язык произведения Абая Кунанбаева, Джамбула Жабаева, Кенена Азербаева, Назыма Хикмета, Шакарима Кудайбердыева, Магжана Жумабаева, Махамбета Утемисова, Нурпеиса Байганина, Ахмета Байтурсынова, Кашагана, Сабита Муканова, Сакена Сейфуллина, Изима Искандерова, Омора Султанова, а также выдающийся памятник казахского фольклора — поэму Кыз-Жибек.

В 2011 на первом международном конкурсе переводов тюркоязычной поэзии «Ак Торна» Канапьянову присудили первое место в номинации «Лирика». В 2012 Канапьянова выбрали председателем жюри данного конкурса переводов.

Один из инициаторов проведения в 2009 Первого Республиканского конкурса переводчиков, состоявшегося в Астане. Активно пропагандирует казахстанскую переводческую школу, начало которой положил Чокан Валиханов.

Среди других переводов на русский язык есть произведения Поля Валери, Юкки Маллинена, Макато Оока.

Период гонений

В советский период подвергался гонениям и критике со стороны партийного аппарата ЦК КПСС и ЦК Компартии Казахстана. Причиной явилось его стихотворение «Позабытый мной с детства язык», опубликованное в журнале «Простор» в 1986 году. В этом стихотворении Б. Канапьянов поэтическими образами раскрыл пагубность национальной политики идеологического аппарата того периода. В результате данной травли (Е. Лигачёв, Ю. Скляров, Г. Колбин) стихи Б. Канапьянова были под негласным запретом и только с приходом Узбекали Жанибекова (1988) поэтические произведения Б. Канапьянова стали появляться в печати. В дни Желтоксана стихи Б. Канапьянова звучали по радио «Голос Америки» с комментариями его друга-поэта, живущего в Канаде, — Бахыта Кенжеева. О тех нелёгких годах в судьбе Бахыта Канапьянова есть статья Валерии Маричевой «Пусть это будет нашим секретом», в которой рассказывается, как оберегал Б. Канапьянова У. Жанибеков, и книга В. Бадикова «Линия судьбы» о том, как встали на защиту поэта сотрудники журнала «Простор».

Участие в антиядерном движении

Б.Канапьянов одним из первых среди поэтов своего поколения ввёл антиядерную тему в поэтическое творчество. Не­однократно был в Семипалатинске, в Неваде и в Чернобыле.

Ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС

В первые дни после трагедии на Чернобыльской АЭС Б. Канапьянов добровольно отправился ликвидатором на место аварии с целью максимально широкого освещения в мире последствий трагедии. Итогом поездки стала книга «Аист над Припятью» (стихи и проза, Алматы, Жалын, 1987). Впоследствии за этот сборник Канапьянову была присуждена премия Ленинского комсомола Казахстана. Как потом заметил поэт, он умудрился получить эту премию Ленинского комсомола, ни разу не упомянув имя В. И. Ленина.

Невада — Семипалатинск

В 1989 Б.Канапьянов принял активное участие в создании О. Сулейменовым народного антиядерного движения Невада — Семипалатинск, целью которого было закрытие ядерных полигонов в Семипалатинске и Неваде.

Всемирный день поэзии

Бахытжан Канапьянов является одним из инициаторов учреждения Всемирного дня поэзии.

17 февраля 1996 г. по итогам проведения Дня поэзии в Алматы в Казахской государственной филармонии им. Жамбыла с участием Беллы Ахмадулиной и Андрея Вознесенского Б.Канапьянов предложил учредить Всемирный день поэзии 29 февраля. На вопрос почему именно в этот день он ответил:

…Во-первых, этот день приходится на високосный год. Во-вторых, поэ­зия — редкая птица, и по-настоящему прилетает раз в четыре года. Думаю, так будет в самый раз.

Письмо-предложение было направлено Канапьяновым в ЮНЕСКО, и уже в октябре-ноябре 1999 г. на 30-й Сессии ЮНЕСКО в Париже день 21 марта был объявлен Всемирным днём поэзии.

Издательская деятельность

Издательство «Жибек жолы»

С распадом СССР в 1991 году отменилась цензура, что позволило Канапьянову открыть первое независимое издательство в Казахстане — «Жибек жолы», президентом которого Канапьянов является и по сей день.

Международная деятельность в области книгоиздания

В период 2004—2006 Бахытжан Канапьянов являлся председателем Межгосударственного совета СНГ по сотрудничеству в области периодической печати, книгоиздания, книгораспространения и полиграфии.

Библиография

Автор многих книг поэзии и прозы, вышедших в издательствах Казахстана, России, Украины, США, Великобритании, Канады, Кореи и Малайзии на более 20-ти языках мира.

Сборники стихов

• «Ночная прохлада» (1977)
• «Отражения» (1979)
• «Чувство мира» (1982)
• «Ветвь» (1985)
• «Линия судьбы» (1987)
• «Аист над Припятью: стихи и проза». — Алматы: «Жалын», (1987)
• «Кочевая звезда: стихи и поэмы». — Алматы: «Жазушы», (1991)
• «Горная окраина» (1995)
• «Время тишины» (1995)
• «Над уровнем жизни» (1999)
• «Тикшырау» (2001)
• «Каникулы кочевья» (2003)
• «Плывут облака» (2003) — в рамках программы «Год Казахстана в России»
• «Смуглая Луна» (2006)

Проза

• «Bakhchisaray» (Бахчисарай). // Dewan Sastera, bil. 4, jilid 33. Kuala Lumpur, 2003, hlm. 51-53 (Перевод на малайский В.Погадаева)
• «Кофе-брейк (Заметки, Эссе, Диалоги)». — «Простор», 2004
• «Летний кинотеатр» (рассказ);«Светлячки» (повесть)// «Нива», № 2. Астана, 2008, с. 89-119.

Переводы

• «Кыз-Жибек». — Жалын, 1988

Фильмография

Сценарии

• «Школа рабочих профессий», Казахфильм, (1979)
• «Ровесники» (1980)
• «Абай. Жизнь и творчество» (1980)
• «Балхашская сага» (1990)
• «Последняя осень Шакарима» (1992)
• «Бессонница: Париж» (1996)
• «Вольный город Франкфурт» (1997)
• «Пуркуа?» (1998)

Автор и режиссёр

• «Ландшафты» (1999)
• «День — Рафаэль» (2000)
• «Скрымтымным» (2000)
• «Фут-боль» (2000)
• «Международный день поэзии» (2000)

Признание и награды

• Заслуженный деятель Казахстана
• Лауреат премии Ленинского комсомола Казахстана (1986), за книгу стихов «Чувство мира», «Ветвь» и поэму «Послесловие»
• Заслуженный работник культуры Казахстана
• лауреат независимой премии Клуба меценатов Казахстана «Тарлан», 2003
• лауреат Всемирного литературно-поэтического конкурса США (организатор — Первый литературный музей А. С. Пушкина в США)
• лауреат международной премии «Алаш»
• Специальная медаль Фонда Магжана Жумабаева
• премия имени Махамбета
• премия Союза журналистов Казахстана
• медаль Шакарима (2011)
• Орден Парасат
• Первое место в номинации «Лирика» на Первом международном конкурсе переводов тюркоязычной поэзии Ак Торна
• Грамота СНГ за активную работу по укреплению и развитию Содружества Независимых Государств
• Медаль Amor librorum nos unit ("Нас объединяет любовь к книге") (2013)

Литература

Перечень книг

• Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: «Художественная литература», 1975
• В. П. Максимов «[www.kazpravda.kz/index.php?uin=1152073573&chapter=1006120284&act=archive_date&day=02&month=12&year=2000.htm Свет кочевой звезды]», М, 2000
• На стыке веков. Литературные материалы о творчестве Б. Канапьянова. — Алматы: «Галым», 2001.
• Л. Б. Мананникова. «Стихи под взглядом неба. Этюды о поэзии Б. Канапьянова», 2002
• В. Бадиков. «Линия судьбы. Творчество Бахытжана Канапьянова в историко-литературном контексте эпохи» (2002)
• Бадиков, В. В. Новые ветры: очерки современного литературного процесса Казахстана / В. В. Бадиков. — Алматы: «Жибек жолы», 2005.
• Келейникова Н. М. «Батытжан Канапьянов — поэт, философ, живой классик», Вестник Пятигорского лингвистического университета, 2003, № 1.
• Казахская литература: хрестоматия: учебное пособие для 10—11 кл. общеобразовательной школы / сост. Х. А. Адибаев. — Алматы: «Мектеп», 2004.
• Гольбрахт, М. Услышать небо и землю: о книге Б. Канапьянова «Стихи под взглядом неба» // Книголюб. — 2002.- № 13 (июль).
• Гольбрахт, М. Ничто так не ставит всё на свои места — как время: беседа с поэтом Б. Канапьяновым // Книголюб. — 2002. — № 13 (июль).
• Дергачёв, В. Поэт ночной прохлады: о Б. Канапьянове // «Новое поколение», 21 сентября 2001.
• Джуанышбеков, Н. Творческий портрет писателя: Бахытжан Канапьянов: история казахстанской литературы // Книголюб.- 2006.- № 3.
• Кешин, К. Пора зрелости: творческий портрет поэта Б. Канапьянова // «Мысль». — 2001. — № 9.
• Кешин, К. Посади дерево, человек!: поэту Б. Канапьянову — 50 лет // «Казахстанская правда», 18 сентября 2001.
• Кешин, К. Над уровнем жизни: беседа с поэтом Б. Канапьяновым // «Казахстанская правда», 10 января 2000.
• Кузнецова, Е. В заботе о вечном бытии культуры: культурное наследие: [о книге Б. Канапьянова «Казахская юрта»] // «Казахстанская правда», 23 сентября 2006.
• Курпякова, Н. Константа вечных странствий: о книге Б. Канапьянова «Каникулы кочевья» // «Казахстанская правда», 2 декабря 2006.
• Шашкова, Л. Звёздное кочевье: на соискание Государственной премии: [о писателе Б. Канапьянове] // «Казахстанская правда», 27 ноября 2004.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20040906115317/www.lgz.ru/archives/html_arch/lg142004/Polosy/art6_10.htm Подборка стихов Б. Канапьянова] в «Литературной газете»
• В. Маричева. [www.kazpravda.kz/print.php?lang=rus&chapter=1162587619 «Пусть это будет нашим секретом»]
• [magazines.russ.ru/ra/2010/1/ka23.html Проза Б.Канапьянова в Журнальном зале]
• Сборник «Светлячки», содержащий рассказы, притчи и повести Б.Канапьянова: «Светлячки», «Удар вне ринга», «Последняя осень поэта», «Тамга Иссык-Куля»
• [www.lgz.ru/article/18785/ Повесть Б.Канапьянова «За хлебом» в Литературной газете]
• [www.khabar.kz/rus/programm/arhiv/4404.html Б.Канапьянов — гость передачи «Поздний Рёрих» на телеканале Хабар, посвящённой 175-летию со смерти А. С. Пушкина]
• [www.kazpravda.kz/c/1346964832 Прикосновение к вечности]

Литература   Казахстан   Персоналии

Отрывок, характеризующий Канапьянов, Бахытжан Мусаханович

Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.