Канделаки, Давид Владимирович

Давид Владимирович Кандела́ки
Род деятельности:	советский дипломат
Дата рождения:	1895(1895)
Место рождения:	Кулаши, Кутаисская губерния
Дата смерти:	29 июля 1938(1938-07-29)
Место смерти:	Московская область
Награды и премии:

Давид Владимирович Кандела́ки (1895, с. Кулаши Кутаисского уезда и губернии — 1938, расстрелян) — советский дипломат.

Биография

Член партии эсеров с 1912 года, с 1918 года — член РКП(б).

Нарком просвещения Грузии в 1921—1930 годах. С 1930 заместитель наркома в Наркомате внешней торговли СССР. Торговый представитель СССР в Швеции (1934) и Германии (1935—1937). Был лично знаком со Сталиным с дореволюционного времени.

«Миссия Канделаки»

Отдельное внимание привлекли переговоры об оживлении советско-германского экономического сотрудничества, проводившиеся Канделаки по поручению Сталина во время работы торгпредом в Германии в 1935—1937 годах. Канделаки вышел на президента Рейхсбанка Шахта, который предложил ему по вопросам улучшения советско-германских отношений обращаться через дипломатические каналы (в МИД). Эти переговоры исследователи иногда называют «миссией Канделаки».

" В конце 1935 года Шахт сказал Канделаки, что Берлин готов предоставить десятилетний финансовый кредит на 500 миллионов рейхсмарок — для использования при советских закупках в Германии. Тот ряд условий, что прилагался к этому предложению, был Советским Союзом принят, и в декабре 1935 года Канделаки вручил германскому министру экономики впечатляющий список товаров, которые его правительство желало бы закупить. Среди объектов этого перечня были военные корабли и особенно подводные лодки. Кроме того, русские пожелали создание условий для теснейшего научного и экономического обмена с концернами И. Г. Фарбен и Карл Цейсс " </div>

— Г.Хильгер, А. Мейер «Россия и Германия. Союзники или враги?», Центрполиграф, 2008 - 415 с.

</blockquote>.

Однако, сделка не состоялась из-за утечки информации, допущенной Молотовым 18 января 1936 года в публичном выступлении перед Центральным исполкомом. Молотов намекнул на предложение Шахта и таким образом разгласил дело. В свою очередь Шахт прервал все дальнейшие переговоры с Канделаки и заявил, что Молотов взял дело в свои руки .

Отмечают, что поручение инициировать улучшение советско-германских политических отношений было дано Сталиным торгпреду, а не тогдашнему советскому полпреду в Германии Я. З. Сурицу. Привлечение особого внимания к «миссии» Канделаки произошло с подачи советского разведчика-перебежчика Вальтера Кривицкого, который в своей вышедшей накануне Второй мировой войны книге «Я был агентом Сталина» представил её как попытку Сталина сговориться с Гитлером, которую последний отклонил. Кривицкий писал: «Сталин направил в Берлин в качестве торгпреда своего личного эмиссара Давида Канделаки с тем, чтобы он, минуя обычные дипломатические каналы, любой ценой вошел в сделку с Гитлером». Основательное исследование «миссии Канделаки» провёл историк Лев Безыменский. Безыменский отмечал: «Ни на кого из первых лиц рейха Канделаки так и не вышел… Ни о каких секретных договоренностях говорить нельзя, фактически Канделаки вел обычный зондаж… Дальше зондажа дело не зашло».

Арест

Арестован 11 сентября 1937 года в Москве, приговорён 20 июля 1938 года к расстрелу за участие в контрреволюционной террористической организации («Москва-Центр»). Расстрелян 29 июля 1938 года на спецобъекте «Коммунарка». Реабилитирован 26 мая 1956 года.

Семья

Был женат, дочь Тамара.

Награды

Награждён орденом Ленина (1937).

Литература

• Безыменский Л. А. [militera.lib.ru/research/bezymensky3/04.html Гитлер и Сталин перед схваткой. Глава четвёрая — Миссия Канделаки] — М.: Вече, 2000.
• Geoffrey Roberts. A Soviet Bid for Peaceful Coexistence with Nazi Germany, 1935—1937: The Kandelaki Affair. // International History Review. Август 1994, с. 466—490.
• Абрамов Н. А. Особая миссия Давида Канделаки // Вопросы истории. 1991, № 4-5, с. 144—156.
• [www.hrono.ru/biograf/bio_k/kandelaki.html Канделаки Давид Владимирович] в биографическом указателе проекта «Хронос».

Отрывок, характеризующий Канделаки, Давид Владимирович

– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.