Канделария (культура)

Культура Ла-Канделария или Канделария существовала в период около 200—1000 гг. н. э. в центрально-южной андской части аргентинской провинции Сальта, а также в центрально-северной части провинции Тукуман в так называемой «западной сельве». Название получила от департамента Ла-Канделария в провинции Сальта, где были открыты первые её памятники.

Найдено большое количество археологических памятников данной культуры.

Керамика — обычно серого цвета с простыми линиями и геометрическими фигурами типа прямоугольников и треугольников, условно передававших фигуры людей и животных. Также изготавливали духовые музыкальные инструменты в виде животных.

Жилища имели круглое основание. Камни, вбитые в почву, служили фундаментом, а сами жилища сооружались из недолговечных материалов.

Культура Канделария занималась разведением лам, которых использовали для пищи и в других целях. По-видимому, кукуруза была основной сельскохозяйственной культурой.

Ссылки

• [andresherrera.8k.com/d6arq.htm La Cultura Candelaria] (недоступная ссылка с 18-11-2015 (3081 день))

Отрывок, характеризующий Канделария (культура)

Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.