Каннский кинофестиваль 1949
Каннский кинофестиваль 1949 | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения |
с 2 по 17 сентября 1949 года | ||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
|
3-й Каннский кинофестиваль 1949 года, проходивший с 2 по 17 сентября в Каннах, Франция. Фестиваль открылся в недостроенном дворце. Набившиеся на строительную площадку зрители видели «картинку» фильма, но не слышали звука.
Жюри
- Жорж Юисман (председатель)
- Жюль Ромен
- Жорж Бидо
- Жорж Шаренсоль
- Поль Колен
- Роже Дезормьер
- Жак-Пьер Фрогера
- Этьен Жильсон
- Поль Госсет
- Жорж Ражис
- Рене-Жан
- Карло Рим
- Жан Бенуа-Леви
- Ги Дессон
- Александр Каменка
- Павел Вернейрас
- Павел Вайль
Фильмы конкурсной программы
- Акт насилия, режиссёр Фред Циннеман
- На балконе, режиссёр Декуан
- Зов, режиссёр Йозеф фон Баки
- Пестроклетчатые, режиссёр Курт Метциг
- Великая любовь, режиссёр Ханс Бертрам
- Героическая симфония, режиссёр Вальтер Кольм-Вельте
- Дом посторонних, режиссёр Джозеф Лео Манкевич
- Любовное притворство, режиссёр Микеланджело Антониони
- У стен Малапаги, режиссёр Рене Клеман
- Потерянные границы, режиссёр Альфред Л. Веркер
- Приключения Антары и Аблы, режиссёр Салах Абусейф
- На своей земле, режиссёр Франце Штиглиц
- Наваждение, режиссёр Эдвард Дмитрык
- Займись Амелией, режиссёр Клод Отан-Лара
- Сельская девушка, режиссёр Эмилио Фернандес
- Свидание в июле, режиссёр Жак Беккер
- Возвращение к жизни, режиссёр Жан Дроз, Анри-Жорж Клузо, Жорж Лампен и Андре Кайат
- Горький рис, режиссёр Джузеппе Де Сантис
- Страстная дружба, режиссёр Дэвид Лин
- Пиковая дама, режиссёр Торолд Дикинсон
- Подстава, режиссёр Роберт Уайз
- Третий человек, режиссёр Кэрол Рид
- Без чести, режиссёр Ирвинг Пичел
- Almafuerte, режиссёр Луис Сесар Амадори
- An Act of Murder, режиссёр Майкл Гордон
- Der Apfel ist ab, режиссёр Хельмут Койтнер
- Sertao, режиссёр Жуан Дж. Мартин
- Främmande hamn, режиссёр Хампе Фаустман
- Images d'Ethiopie, режиссёр Поль Пишонье
Фильмы внеконкурсной программы
- Пропуск в Пимлико, режиссёр Генри Корнелиус
Награда
- Большой приз фестиваля: Третий человек, режиссёр Кэрол Рид
- Серебряная премия за лучшую мужскую роль: Эдвард Дж. Робинсон- Дом посторонних
- Серебряная премия за лучшую женскую роль: Иза Миранда - У стен Малапаги
- Лучший режиссёр: Рене Клеман - У стен Малапаги
- Лучший сценарий: Юджин Линг и Вирджиния Шалер - Потерянные границы
- Лучшая работа оператора: Milton R. Krasner for The Set-Up
- Лучший короткометражный фильм: Палле один на свете, автор Астрид Хеннинг-Енсен
- Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ): Подстава, режиссёр Роберт Уайз
Напишите отзыв о статье "Каннский кинофестиваль 1949"
Ссылки
- [www.festival-cannes.com/en/archives/1949/inCompetition.html 3-й Канский кинофестиваль]
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Cannes_Film_Festival/1949 Каннский кинофестиваль 1949 года в Базе IMDB]
|
Отрывок, характеризующий Каннский кинофестиваль 1949
– Как рана?– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.