Каннский кинофестиваль 1952
Каннский кинофестиваль 1952 | |||
Общие сведения | |||
---|---|---|---|
Дата проведения | |||
Место проведения | |||
Жюри фестиваля | |||
Председатель жюри | |||
|
5-й Каннский кинофестиваль 1952 года, проходивший с 23 апреля по 10 мая в Каннах, Франция.
Содержание
Жюри
- Морис Женевуа (председатель)
- Тони Обен
- Жорж Бидо
- Пьер Биллон
- Патрис Шаплен-Миди (артист)
- Луис Шове (журналист)
- А. де Рувр
- Гай Дессон
- Габриель Дорзиа
- Жан Древилль
- Жак-Пьер Фрогера
- Андре Лан
- Жан Минёр
- Раймон Кено
- Джордж Рагис
- Чарльз Вилдраак
Фильмы в конкурсной программы
- Бессмертная песнь, режиссёр Раджарам Ванкудре Шантарам
- Американец в Париже, режиссёр Винсенте Миннелли
- Человек посреди бури, режиссёр Кодзё Саеки
- Отсутствие, режиссёр Хулио Брачо
- Шинель, режиссёр Альберто Латтуада
- Заплачь, любимая страна, режиссёр Золтан Корда
- Детективная история, режиссёр Уильям Уайлер
- Два гроша надежды, режиссёр Ренато Кастеллани
- На бис, режиссёр Харольд Френч, Пэт Джексон и Энтони Пелиссье
- Фанфан-Тюльпан, режиссёр Кристиан-Жак
- Повесть о Гэндзи, режиссёр Кодзабуро Ёсимура
- Полицейские и воры, режиссёр Марио Моничелли и Стено
- Сердце мира, режиссёр Харальд Браун
- Она танцевала одно лето, режиссёр Арне Маттсон
- Сын Нила, режиссёр Юсеф Шахин
- Ночь любви, режиссёр Ахмад Бадракан
- Мария Морена, режиссёр Хосе Мария Форке и Педро Ласага
- Медиум, режиссёр Джан Карло Менотти
- Мёртвый город, режиссёр Фриксос Илиадис
- Все мы убийцы, режиссёр Андре Кайат
- Аварийная посадка, режиссёр Арне Скоуэн
- Отелло, режиссёр Орсон Уэллс
- Парсифаль, режиссёр Дэниел Мангране и Карлос Серрано де Осма
- Это случилось в моем квартале, режиссёр Марио Соффичи
- Лестница в небо, режиссёр Луис Бунюэль
- Три женщины, режиссёр Андре Мишель
- Умберто Д., режиссёр Витторио Де Сика
- Среди тысячи фонарей, режиссёр Эрих Энгель
- Вива, Сапата!!, режиссёр Элиа Казан
- Der Weibsteufel, режиссёр Вольфганг Либенайнер
- The Smugglers' Banquet, режиссёр Анри Сторк
- Das Letzte Rezept, режиссёр Рольф Ханзен
- Nami, режиссёр Нобору Накамура
- Surcos, режиссёр Хосе Антонио Нивз Конде
- Tico-Tico no Fubá, режиссёр Адольфо Чели
Фильмы вне конкурсной программы
- Багряный занавес, режиссёр Александр Астрюк
Награды
- Большой приз фестиваля
- Два гроша надежды, режиссёр Ренато Кастеллани
- Отелло, режиссёр Орсон Уэллс
- Особый приз жюри: Все мы убийцы, режиссёр Андре Кайат
- Приз за лучшую мужскую роль: Марлон Брандо - Вива, Сапата!!
- Приз за лучшую женскую роль: Ли Грант - Детективная история
- Лучший режиссёр: Кристиан-Жак - Фанфан-Тюльпан
- Лучший сценарий: Пьеро Теллини - Полицейские и воры
- Лучшая музыка: Свен Хёльд - Она танцевала одно лето
- Лучший лирический фильм: Медиум - Джан Карло Менотти
- Приз за лучший короткометражный фильм: Шотландский совет - Херман Ван Дер Хорст
- Приз Международной Католической организации в области кино (OCIC): Два гроша надежды, режиссёр Ренато Кастеллани
- Особый приз Международной Католической организации в области кино (OCIC): Жизнь Иисуса, режиссёр Марсель Жибо
Напишите отзыв о статье "Каннский кинофестиваль 1952"
Ссылки
- [www.festival-cannes.com/en/archives/1952/inCompetition.html 5-й Канский кинофестиваль]
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Cannes_Film_Festival/1952 Каннский кинофестиваль 1949 года в Базе IMDB]
- [www.kinopoisk.ru/awards/cannes/1952/ Каннский фестиваль на сайте Kinopoisk.ru]
|
Отрывок, характеризующий Каннский кинофестиваль 1952
– Прикажете воротить?– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).