Каннский кинофестиваль 1973
Поделись знанием:
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
| Каннский кинофестиваль 1973 | |||
 | |||
 | |||
| Общие сведения | |||
|---|---|---|---|
| Дата проведения | |||
| Место проведения | |||
| Жюри фестиваля | |||
| Председатель жюри | |||
| |||
26-й Каннский кинофестиваль 1972 года, проходивший с 10 по 25 мая в Каннах, Франция.
Содержание
Жюри
- Ингрид Бергман (Швеция) (председатель)
- Жан Деланнуа (Франция)
- Лоуренс Даррел (Великобритания)
- Родольфо Эчеверриа (Испания)
- Бореслав Михалек (Польша)
- Франсуа Нурисье (Франция)
- Лео Пестелли (Италия)(журналист)
- Сидни Поллак (США)
- Роберт Рождественский (СССР)
- Робер Энрико (Франция) (председатель жюри по короткометражным фильмам)
- Самюэль Лашиз (Франция) (critic) (короткометражные фильмы)
- Александр Марин (короткометражные фильмы)
Фильмы в конкурсной программе
- Анна и волки
- Влияние гамма-лучей на бледно-жёлтые ноготки
- Монолог
- Парни в синей форме
- Дикий Запад
- Фильм любви и анархии, или Сегодня в десять утра на Виа деи Фьори в известном доме терпимости
- Большая жратва
- Приглашение
- Джереми
- Мамочка и шлюха
- О, счастливчик!
- Петёфи 73
- Дикая планета
- Санаторий «Под клепсидрой»
- Хотим полковников
- Мафия в белых халатах
- Красавица
- La otra imagen
- Un Amleto di meno
- Godspell: A Musical Based on the Gospel According to St. Matthew
- La mort d’un bûcheron
- A Promessa
Фильмы вне конкурсной программы
- Кукольный дом, режиссёр Джозеф Лоузи
- Future Shock, режиссёр Александр Грассхофф
- Недостижимая цель, режиссёр Джон Франкенхаймер
- Американская ночь, режиссёр Франсуа Трюффо
- Леди поёт блюз, режиссёр Сидни Дж. Фьюри
- Lo Païs, режиссёр Жерар Герен
- Olivier Messiaen et les Oiseaux, режиссёр Мишель Фано, Дениза Туаль
- Picasso, Peintre Du Siècle 1900—1973, режиссёр Лауро Вентури
- Свастика, режиссёр Филипп Мора
- Святая гора, режиссёр Алехандро Ходоровский
- Глазами восьми, режиссёры Милош Форман, Клод Лелуш, Юрий Озеров, Май Зеттерлинг, Кон Итикава, Джон Шлезингер, Артур Пенн, Михаэль Пфлегар
- Шепоты и крики, режиссёр Ингмар Бергман
- Wattstax, режиссёр Мел Стюарт
- Мы не можем пойти домой снова, режиссёр Николас Рэй
Короткометражные фильмы
- 1812 год, режиссёр Шандор Райзенбюхлер
- Balablok, режиссёр Бретислав Пойар
- Langage du geste, режиссёр Камаль аш-Шейх
- La Ligne de sceaux, режиссёр Жан-Поль Торок
- Skagen 1972, режиссёр Claus Weeke
- Space Boy, режиссёр Renate Druks
- La Tête, режиссёр Эмиль Бурже
Награды
- Золотая пальмовая ветвь:
- Наёмный работник, режиссёр Алан Бриджес
- Пугало, режиссёр Джерри Шацберг
- Гран-при: Мамочка и шлюха, режиссёр Жан Эсташ
- Приз жюри:
- Санаторий «Под клепсидрой», режиссёр Войцех Хас
- Приглашение, режиссёр Клод Горетта
- Приз за лучшую мужскую роль: Джанкарло Джаннини — Фильм любви и анархии, или Сегодня в десять утра на Виа деи Фьори в известном доме терпимости
- Приз за лучшую женскую роль: Джоанн Вудворд — Влияние гамма-лучей на бледно-жёлтые ноготки
- Технический гран-при: Шепоты и крики, режиссёр Ингмар Бергман
- Специальная награда: Дикая планета, режиссёр Рене Лалу
- Лучший дебют: Джереми, режиссёр Артур Баррон
- Золотая пальмовая ветвь за короткометражный фильм: Балаблок, режиссёр Бретислав Пойар
- Приз жюри за короткометражный фильм: 1812 год, режиссёр Шандор Райзенбюхлер
- Приз международной ассоциации кинокритиков (ФИПРЕССИ):
- Приз Международной Католической организации в области кино (OCIC): Пугало, режиссёр Джерри Шацберг
Напишите отзыв о статье "Каннский кинофестиваль 1973"
Ссылки
- [www.festival-cannes.com/en/archives/1973/inCompetition.html 26-й Канский кинофестиваль]
- [www.imdb.com/Sections/Awards/Cannes_Film_Festival/1973 Каннский кинофестиваль 1973 года в Базе IMDB]
- [www.kinopoisk.ru/awards/cannes/1973/ Каннский кинофестиваль 1973 года]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Каннский кинофестиваль 1973
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
