Каноническое право
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
Каноническое право в Католической церкви — совокупность норм, изданных церковными властями и содержащихся в церковных канонах, то есть в правилах, относящихся к устройству церковных учреждений, взаимоотношениям церкви и государства, а также жизни членов Церкви.
Нормы канонического права обязательны для соблюдения всеми членами Церкви. Каноническое право основывается на Божественном законе, однако, в то же время, учитывает требования Богооткровенного и естественного законов применительно к данному месту и времени. В связи с этим, Кодекс канонического права, главный документ, содержащий в себе нормы канонического права регулярно переиздаётся. Кроме общего для всей церкви канонического права, существует также партикулярное каноническое право, относящееся к праву отдельных церквей.
История
Исторически, каноническое право на Западе рассматривалось как понятие более широкое по отношению к церковному праву, поскольку каноническое право касалось не только вопросов внутренней церковной жизни, но и тех правовых норм, которые не касались церковной жизни напрямую, однако входивших в Средние века в юрисдикцию Церкви[1]. С ходом исторического развития и с сужением влияния Церкви на светские вопросы база канонического права постепенно сужалась и в настоящее время практически совпадает с базой церковного права.
Исторически каноническое право базируется на дисциплинарных нормах Древней Церкви. Начиная с XII века преподавание канонического права отделилось от теологии, сначала в Болонье, позднее в Париже и в других европейских высших школах (studia generalia) или университетах, возникавших по болонскому или парижскому образцу. В XII веке в Церкви появился т. н. «Декрет Грациана» (лат. Concordia discordantium canonum, буквально «Согласование канонических расхождений»). Этот декрет систематизировал каноническое право и стал, фактически, его первым суммирующим кодексом. Сборники папских декреталий, выходившие впоследствии, дополняли этот декрет. В 1580 году Декрет Грациана и дополняющие его папские декреталии, суммарно именуемые «лат. Extravagantes», то есть «Выходящие за пределы» (Декрета Грациана) составили новый Корпус Канонического права (лат. Corpus juris canonici)
После победы буржуазных революций в Европе роль канонического права как регулятора общественных отношений значительно снизилась, а в тех странах, в которых законодательством признано отделение церкви от государства — потеряло значение действующего светского права.
Настоящее время
В 1917 году папа Бенедикт XV утвердил «Кодекс канонического права 1917 года», который заменил собою все прочие собрания канонических документов, упорядочив каноническое право в виде четкой системы юридических формулировок. Последняя по времени (и действующая ныне) редакция «Кодекса канонического права» (ККП) принята в 1983 году. Отдельно стоит заметить, что эта редакция действительна только для католиков латинского обряда. Восточнокатолические церкви, которые именуются также «церкви Sui iuris» (церкви своего права) пользуются в своей жизни другим сводом, а именно Кодексом канонов Восточных церквей (ККВЦ)[2], который базируется на ККП латинского обряда, однако, в то же время учитывает особенности церковной жизни Восточных церквей и устанавливает общие нормы, которые каждая Восточная церковь имеет возможность наполнять конкретным содержанием соответственно своим церковным традициям.
Современное каноническое право регулирует вопросы, касающиеся:
- церковного правотворчества,
- прав и обязанностей членов церкви,
- иерархии церкви,
- канонов совершения таинств,
- управления церковным имуществом,
- церковной дисциплины и т.д.
Напишите отзыв о статье "Каноническое право"
Примечания
- ↑ «В западной юридической литературе церковное и каноническое право рассматриваются как две различные дисциплины. Под канонической подразумевается наука, изучающая каноны Древней Церкви и папские декреталы, вошедшие в „Корпус канонического права“ (Corpus juris canonici) — свод, окончательно сложившийся на исходе средневековья. Правовые нормы этого свода касаются не только церковных, но и светских правовых отношений, которые в средние века входили в юрисдикцию церкви. Таким образом, каноническое право на языке западной юридической науки — это право, церковное по происхождению, однако не исключительно церковное по содержанию. Церковным же правом называют науку, предмет которой — правовые акты, регулирующие церковную жизнь, независимо от их происхождения: будь то древние каноны, церковные постановления позднейшей эпохи или законы, изданные светской властью». (См. Цыпин В. А. Церковное право. М., 1996, стр. 12)
- ↑ [www.cerkva.od.ua/index.php?option=com_content&task=category§ionid=10&id=73&Itemid=65 Кодекс канонов восточных церквей]
См. также
Литература
- Кодекс канонического права. Codex iuris canonici. Институт св. Фомы. М., 2007.
- Джероза Л. Каноническое право. М., 1996.
- The Code of Canon Law: A Text and Commentary.
- Католическая энциклопедия. Изд. францисканцев, т. 2. М., 2005.
Ссылки
- Каноническое право // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [www.radiovaticana.org/rus/Articolo.asp?c=428460 20 лет Кодексу канонического права восточных католических Церквей]
- [www.vatican.va/archive/cod-iuris-canonici/russian/codex-iuris-canonici_russian.pdf Кодекс Канонического Права на русском языке] на официальном сайте Святого Престола.
Отрывок, характеризующий Каноническое право
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c'est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l'ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
