Канцлерский суд
Канцлерский суд (англ. Court of Chancery) — высший судебный орган, который был создан в раннюю эпоху феодализма в Англии как дополнение к системе судов, руководствовавшимися при осуществлении правосудия указами и другими источниками права. Второе название Суд справедливости (англ. court of equity).
По замыслу создателей суда, он должен был руководствоваться только справедливостью. Председателем суда был лорд-канцлер. На практике введение канцлерского суда создало большую сложность в толковании закона, а правосудие в канцлерском суде сопровождалось большим бюрократизмом и волокитой, кроме того разбирательство дел часто сопровождалось юридическими ухищрениями недобросовестных адвокатов.
Попытки введения Канцлерского суда под юрисдикцию судов общего права начались в 1850-х годах, и, наконец, после нескольких Судебных актов (англ.) Парламента, реформирующих судебную систему Англии, он был отменён в 1873 году[1]. В 1875 году был создал новый единый Высший суд справедливости (англ.), в который вошли бывший Канцлерский и некоторые суды общего права, в нём было создано Канцлерский отдел, занимающийся тяжбами по завещаниям, бизнесу, доверительной собственности, земельному праву.
Канцлерский суд играет большую роль в некоторых романах Диккенса, особенно в романе «Холодный дом».
Напишите отзыв о статье "Канцлерский суд"
Примечания
- ↑ Kerly — P.294
Литература
- Kerly Duncan. An historical sketch of the equitable jurisdiction of the Court of Chancery. — Cambridge University Press, 1890. — ISBN 0-8377-2331-0.
Ссылки
- Канцлерский суд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Court of Chancery (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
|
Это заготовка статьи по истории Великобритании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Канцлерский суд
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
