Канцонетта

Канцоне́тта (итал. canzonetta, уменьш. от canzona — песня) в европейской музыке XVI-XVII веков — короткая вокальная пьеса на 3-6 голосов (чаще всего на 4 голоса) лирико-танцевального характера в моноритмической фактуре, редко с элементами имитационной полифонии.

Наибольший вклад внесли итальянские композиторы конца XVI — начала XVII вв.: О. Векки (автор 6 сборников канцонетт, первый был опубликован в 1580 году), Л. Маренцио, Ф. Анерио, К. Джезуальдо, К. Монтеверди и др. Словом «канцонетта» назывались также (например, у О. Векки и А. Банкьери) многоголосные песни в жанре баллетто.

Итальянская канцонетта (наряду с итальянским фобурдоном и многоголосными песенными формами — вилланеллой и фроттолой) активно способствовала формированию нового гомофонного склада и гармонической тональности. Подражания известны также в английской (Т. Морли), немецкой (Г. Л. Хаслер), испанской, нидерландской музыке барокко.

В XVIII веке словом канцонетта называли лирическую сольную песню, как, например, в сборнике Й. Гайдна «6 легких канцонетт» (1796). Изредка словом канцонетта называли также инструментальные сочинения (органные пьесы Д. Букстехуде, медленная часть скрипичного концерта П. И. Чайковского и др.).

Литература

• Бедуш Е., Кюрегян Т. Ренессансная песня. Москва: Композитор, 2007.

Отрывок, характеризующий Канцонетта

– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.