Канчокин, Кургоко Канчокович
| Кургоко Канчокин | ||
| ||
|---|---|---|
| Рождение: | 1708 Кабарда | |
| Смерть: | 1766 Моздок | |
| Отец: | Канчоко Джиляхстанов | |
| Дети: | сын Николай и две дочери | |
Кургоко Канчокович Канчокин (в православии — Андрей Иванович Канчокин-Черкасский) (1708—1766) — малокабардинский князь, представитель княжеского рода Джиляхстановых (Мударовых), подполковник российской армии (1762/1763).
Биография
Младший сын князя Малой Кабарды Канчоко Джиляхстанова. Старший брат — князь Адильгирей Джиляхстанов. Их сестра Русудан была женой картлийского царя Вахтанга VI.
Малокабардинские князья находились во вражде с более крупными и могущественными князьями Большой Кабарды, которые стремились подчинить своей власти первых.
В 1750 году малокабардинские князья Кургоко Канчокин, Гирей Маматов и Ислам Ханов просили русское правительство разрешить им переселиться к «Червленому городку», подальше от разорявших их князей Большой Кабарды[1].
В 1752 году князья Казий и Кургоко возглавили полуторатысячный отряд из Малой Кабарды, направленный в Грузию. Союзники помогли царям Картли и Кахети в борьбе с азербайджанскими ханствами. В решающем сражении грузины и кабардинцы разгромили объединённые силы шекинского и гянджийского ханов[2].
В 1755 году князь Кургоко Канчокин вторично жаловался на действия со стороны князей Большой Кабарды Джамбулата Кайтукина, Бамата Кургокина и Кара-Мурзы Алеева.
В августе 1759 года Кургоко Канкочик принял в Кизляре православное крещение и получил имя Андрея Ивановича Канчокина-Черкасского[3]. В ноябре того же года он обратился за покровительством и защитой к русским властям. В своём письме он просил, «чтоб допущен был к двору ея императорского величества», и обещал обратить в христианскую веру своих родственников, и среди них «…первой — Ислам, другой — Гирей, третей — Алхас, которые потому ж, как и я, искренность имеют принять веру российского закона и крещение»[4].
В 1760 году князь Кургоко Канчокин выехал в Санкт-Петербург, где был принят императрицей Елизаветой Петровной с большим вниманием, так как «в интересах России было не препятствовать такому переселению» кабардинцев к российской границе. В 1762 году князь находился в Санкт-Петербурге во время государственного переворота, в результате которого на русский престол вступила Екатерина Великая. Он «принял живое участие в столь опасном мероприятии, за что императрица наградила его золотом, а бывших с ним узденей серебряными медалями»[3]. Екатерина II присвоила ему чин подполковника с годовым содержанием в 500 рублей.
В 1763 году князь Кургоко Канчокин вернулся в Кизляр, переселился со своими подданными в урочище Моздок, став основателем Моздока, и начал обустраиваться новый город. Из новокрещеных переселенцев: осетин и кабардинцев была образована «Горско-Моздокская казачья команда»[5]. Эту команду возглавил подполковник князь Андрей Иванович Канчокин-Черкасский[5].
Летом 1764 года кизлярский комендант генерал Н. А. Потапов сообщал в Петербург известие о том, что князья Большой Кабарды Касай Атажукин, Ансланбек Карамурзин и другие предприняли попытку убить по их мнению, «вероотступника», — малокабардинского князя Андрея Черкасского-Канчокина. Было организовано несколько засад по предполагаемому пути его проезда из «Баракаева кабака», но заранее предупреждённый князь Канчокин изменил свой маршрут и спасся[6].
В 1766 году князь Кургоко Канчокин-Черкасский скончался в Моздоке[6].
Был женат. Сын Николай (подполковник). Дочери — Любовь (замужем за полковником князем Бековичем-Черкасским Александром Николаевичем — Касбулатом Эльмурзовичем), вторая дочь (имя неизвестно, замужем за кабардинским князем майором Джанхотовым Уцмием, в крещении Николай).
Напишите отзыв о статье "Канчокин, Кургоко Канчокович"
Примечания
- ↑ Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 289
- ↑ Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 283
- ↑ 1 2 Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 290
- ↑ Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 289—290
- ↑ 1 2 Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 291
- ↑ 1 2 Мальбахов Б. К. "Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века), Москва, из-во «Поматур», 2002 г. ISBN 5-86208-106-2, ст. 294
Источники
- Казаков А. В. Адыги (черкесы) на российской военной службе. Воеводы и офицеры. Середина XVI – начало XX в. Биографический справочник. Нальчик: "Эль-Фа", 2010.
- Мальбахов Б. К. Кабарда на этапах политической истории (середина XVI — первая четверть XIX века). М.: «Поматур», 2002. ISBN 5-86208-106-2
Отрывок, характеризующий Канчокин, Кургоко Канчокович
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
