Капиев, Эффенди Мансурович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Эффенди Мансурович Капиев
Место рождения:

Кумух, Казикумухский округ, Дагестанская область, Российская империя[1]

Род деятельности:

прозаик, литературовед, публицист, поэт, переводчик

Годы творчества:

1931—1944

Жанр:

рассказ, очерк, новелла; стихотворение

Язык произведений:

русский, лакский, кумыкский

Дебют:

«Приговор приведён в исполнение» (рассказ)

Эффенди Мансурович Капиев (13 марта 1909, село Кумух, Дагестанская область[1] — 27 января 1944, Пятигорск) — дагестанский советский прозаик, литературовед, публицист, поэт, переводчик, писавший на русском, лакском и кумыкском языках[2].





Биография

Эффенди Капиев, лакец по происхождению, родился в дагестанском селении Кумух в семье мастера-кустаря, гравера и ювелира. Детские годы провёл в Ставрополье, находясь там с отцом-отходником, там же обучился русскому языку, познакомился со стихами Пушкина и Кольцова. В 1919 году семья Капиевых вернулась в Дагестан и обосновалась в Темир-Хан-Шуре, где Эффенди сперва воспитывался в детском доме, а позже был определён в школу-интернат для горских детей при Буйнакском педагогическом училище.

С 1928 года, после окончания Буйнакского педагогического техникума, преподавал русский язык в Аксайской семилетней школе. В апреле 1929 года был арестован по подозрению связи с одним из жителей селения — Будай-Ханом, бывшим царским офицером[3].

В 1930 году по путёвке комсомола учился в Ленинградском машиностроительном институте, но из-за болезни прервал учёбу и вернулся в Дагестан. Работал в редакции кумыкской газеты «Товарищ» (кум. Елдаш), позже — ответственным секретарём журнала «Строительство Дагестана» и «За коммунистическое просвещение».

С начала 1932 года — ответственный секретарь Дагестанской ассоциации пролетарских писателей. Занимался подготовкой 1-го Вседагестанского съезда писателей (1934 год), редактировал первый и единственный номер литературно-художественного журнала «Штурм» и книгу «Дагестанские поэты».

На Первом Вседагестанском съезде писателей Капиев вошёл в состав правления Союза писателей Дагестана, был избран делегатом Первого съезда писателей СССР. Вместе с группой литераторов из союзных и автономных республик встречался с А. М. Горьким на его подмосковной даче в Горках, где читал свои переводы стихов. С того же года стал членом созданного Союза писателей СССР[4].

В 1935 году переехал в Пятигорск, где работал в редакции газеты «Молодой ленинец». В том же году он побывал в селении Ашага-Стал у народного поэта Дагестана Сулеймана Стальского, где возникло творческое содружество двух писателей (вопреки расхожему мнению, писатели были уже на этот момент знакомы, так как оба являлись делегатами первых съездов писателей Дагестана и советских писателей[5]).

С 1937 года профессионально занимался литературной деятельностью, много ездил по Дагестану, собирая и записывая фольклорные материалы и произведения дагестанских поэтов, представителей устной поэзии.

В декабре 1938 года на декаднике новеллистов в Московском клубе писателей читал одну из глав рукописи «Поэт». В 1940 году участвовал в работе Всесоюзного съезда фольклористов в Москве; в ноябре на встрече с творческой интеллигенцией в Институте истории, языка и литературы в Махачкале читал главы рукописи «Поэт», прототипом главного героя которой стал Стальский.

С началом Великой Отечественной войны по болезни не был призван в Красную Армию. С первых дней войны по заданию Пятигорского городского Комитета Обороны выступал с чтением своих произведений в госпиталях, на антифашистских митингах, перед воинами, отправляющимися на фронт, перед строителями оборонительных сооружений, выпускал сатирические агитки.

В январе 1942 года вместе с С. П. Бабаевским был командирован в действующую армию на Южный фронт, в Ставропольскую кавалерийскую дивизию, для написания книги о её людях и героических делах. Книга «Казаки на фронте» была издана в Пятигорске, но до читателя не дошла, весь её тираж был уничтожен оккупантами.

Осенью 1942 года в качестве спецкора газеты «Дагестанская правда» вновь находился в действующей армии под Моздоком. Вскоре на страницах газеты появились его очерки: «В отряде Кара Караева», «Письма немцев с Кавказа» и другие.

С 27 ноября 1942 года работал вольнонаёмным корреспондентом газеты Северо-Кавказского фронта «Вперёд за Родину!».

21 января 1944 года был госпитализирован в Пятигорский госпиталь № 5430, где умер 27 января после операции по поводу язвы желудка[6].

Семья

Отец — Мансур Капиев, мать — Айшат Капиева.

Жена — Писательница Наталья Владимировна Капиева.

Творчество

Началом литературной деятельности Э. Капиева можно считать 1931 год, когда в газете «Красный Дагестан» был опубликован его рассказ — «Приговор приведён в исполнение». В областных газетах публиковались его критические обзоры произведений дагестанских авторов, статьи об устном творчестве горцев и творческие портреты дагестанских поэтов и прозаиков.

В 1934 году в Москве в государственном издательстве «Художественная литература» вышла в свет первая дагестанская антология «Дагестан», составленная и отредактированная Э. Капиевым.

В 1940 году новеллы из книги «Поэт» были опубликованы в газетах «Дагестанская правда», «Правда», в журналах «Знамя», «Тридцать дней» и «Смена», а в библиотечке журнала «Огонёк» издана глава «Разговор о поэзии». С марта 1941 года книга полностью начала публиковаться в журнале «Молодая гвардия». Отдельным изданием книга вышла только в 1944 году[7].

С 1930-х годов первым в Дагестане начал переводить произведения дагестанских поэтов и прозаиков на русский язык. Им переведены на русский язык многие из произведений дагестанских поэтов — О. Батырая, Махмуда, Ирчи Казака, Гамзата Цадаса, Сулеймана Стальского, А. Магомедова, А. Гафурова, Аткая, А. Акавова и других.

Избранные публикации

Источник — [www.nlr.ru/poisk/ Электронные каталоги РНБ]

  • Капиев Э. Сочинения : в 2 т. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 2009. — 500 экз.
    • . — Т. 1. — 531 с. — (Содерж.: разд.: Переводы : из книги «Резьба по камню»; Рассказы, очерки; Отрывки из киносценария; Поэт; Выступления, статьи, заметки). — ISBN 978-5-297-01438-8.
    • . — Т. 2. — 567 с. — (Содерж.: разд.: Фронтовые книжки; Фронтовые очерки). — ISBN 978-5-297-01572-2.
  • Капиев Э. Избранное. — М.: Худож. лит., 1979. — 557 с. — (Разделы: Резьба по камню; Поэт; Фронтовые записи). — 50 000 экз.
  • Капиев Э. Казаки на фронте. — Пятигорск: Б. и., 1942.
  • Капиев Э. О поэзии : [Новеллы]. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1979. — 148 с. — (Содерж.: Разговор о поэзии; Страда; Сказка; Вечер; Четыре притчи). — 2000 экз.
  • Капиев Э. Поэт : [Цикл этюдов о Сулеймане Стальском] : В 2-х кн. — Ставрополь: Ставропол. краев. книгоизд-во, 1944. — 255+223 с.
    • Поэт : [Этюды о Сулеймане Стальском]. — М.: Гослитиздат, 1945. — 264 с.
    • Поэт. — М.: Современник, 1984. — 382 с. — (Разделы: Поэт: О С. Стальском; Дагестанские записи). — 15 000 экз.
    • Поэт : [О С. Стальском]. Фронтовые записи. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1988. — 396 с. — (Библиотека дагестанской литературы ; Т. 1). — 15 000 экз.
  • Капиев Э. Разговор о поэзии : Рассказы : [О Сулеймане Стальском]. — М.: Правда, 1940. — 48 с. — (Библиотека «Огонек» ; № 22).
  • Капиев Э. Резьба по камню : [Песни дагестан. горцев]. — М.: Сов. писатель, 1940. — 128 с.
    • Резьба по камню : [Стихи : Для ст. и сред. шк. возраста]. — Махачкала: Дагучпедгиз, 1979. — 110 с. — (Циклы: Лирика: Из цикла о любви; Раздумья; Эпос: Из цикла о герое). — 1000 экз.
  • Капиев Э. Свет жизни. — Ставрополь; М.: Центр-ЛР, 2002. — 46 с. — (Библиотека писателей Ставрополья для школьников; Писатель и эпоха. XX век. Содерж.: Разделы: Из цикла о любви; Из цикла о герое; Из «Дагестанской тетради» (1934—1940); Свет жизни (Московский дневник); Фронтовые очерки; Фронтовые записки; Из фронтовых записей (1941—1944)). — 700 экз. — ISBN 5-7809-0092-2.
  • Капиев Э. Фронтовые очерки. — Махачкала: Даггосиздат, 1944. — 55 с. — (Содерж.: Талисман. Кара Караев. «Аргамак». В горах. Разведчики. Штурм. Дочь войны. «Красный лев». Легенда и жизнь. Vir im Kaukasus (Мы на Кавказе). Пятигорск).
  • 700 коротких строк : Изречения, афоризмы, каламбуры. — М.: Книга, 1980. — 203 с. — (Содерж.: Авт.: Э. Капиев [и др.]). — 5000 экз.
  • Твоя святыня : Стихи, поэма : [Сборник]. — Ставрополь: Кн. изд-во, 1990. — 254 с. — (Содерж.: Авт.: Э. Капиев [и др.]). — 1000 экз. — ISBN 5-7644-0350-2.
Составитель
  • Великому Сталину. [1879-1939] : Песни народов Кавказа / Сост.: Э. Капиев. — Пятигорск: Орджоникидз. кр. изд-во, 1939. — 64 с.
  • Дагестанские поэты : [Сборник стихов] / Сост. Э. Капиев; Творчество дагестанских писателей ; Вып. 1. — Махач-Кала: Даггосиздат, 1932. — 255 с.
    • Дагестанская антология : Аварцы, даргинцы, кумыки, лаки, лезгины, тюрки, таты, ногайцы / Сост. и комментировал Э. Капиев. — М.: ГИХЛ, 1934. — 255 с.
    • Поэты советского Дагестана : Аварцы, даргинцы, кумыки, лаки, лезгины, таты, нагайцы и тюрки / Книга организована и сост. Э. Капиевым. — [М.; Пятигорск]: Севкавгиз, 1936. — 166 с.
  • Кочкаров К., Семёнов И. Стихи и песни / [Пер. с карачаево-балкар. яз.] : Сборник сост. и обработан Э. Капиевым. — Пятигорск: Орджоникидз. кр. изд-во, 1940. — 32 с.
  • Песни горцев : [Сборник] / Ред. и коммент. Э. Капиева. — М.: Гослитиздат, 1939. — 253 с.
Переводы
  • От всего сердца : Фольклор. сборник : Песни, сказания, легенды горцев Дагестана о великом Сталине : Посвящается 20-летию объявления т. Сталиным автономии ДАССР / Пер. В. Бугаевского, А. Исакова, Э. Капиева и др.. — Махачкала: Даггиз, 1940. — 240 с.
  • Стальский С. Избранные песни и стихи / Пер. с лезгин. под ред. Э. Капиева. — М.: Сов. писатель, 1938. — 108 с.
  • Стальский С. Поэма о Серго Орджоникидзе, любимом сподвижнике и друге великого Сталина / Пер. с лезгин. Э. Капиева. — [Пятигорск]: Севкавгиз, 1936. — 31 с.
  • Стальский С. Стихи и песни / Пер. с лезгин. Э. Капиева [и др.] ; Подстрочные пер. с лезгин. Г. Гаджибекова. — М.: Гослитиздат, 1936. — 153 с.
    • / Пер. с лезгин. под ред. Э. Капиева. — М.: Гослитиздат, 1938. — 188 с.
  • Стальский С. Стихи и поэмы : Для старш. возраста / Пер. с лезгин. Э. Капиева. — М.; Л.: Детиздат, 1938. — 64 с.

Награды и признание

  • Почётная грамота Президиума Верховного Совета ДАССР (декабрь 1940).

Память

На могиле Эффенди Капиева в Пятигорске дагестанским правительством установлен памятник с барельефом писателя. На памятнике высечена надпись с его изречением: «Родина, ты одна бессмертна, как мать… Пусть молодость моя откликнется в твоем доме».

Книги Э. Капиева «Поэт», «Резьба по камню», «Фронтовые очерки», «Записные книжки», «Неизданное» неоднократно издавались и переиздавались в Дагестане, в союзных и автономных республиках и за рубежом[3].

Именем Эффенди Капиева названы улицы в Махачкале, Буйнакске и Пятигорске, Лакский музыкально-драматический театр в Махачкале[8], библиотеки и школы.

Об Э. Капиеве снят телефильм «Жизнь, прожитая набело» (по книге Н. В. Капиевой[9]).

Напишите отзыв о статье "Капиев, Эффенди Мансурович"

Примечания

  1. 1 2 Ныне — административный центр Лакского района, Дагестан, Россия.
  2. Гамзатова В. [www.riadagestan.ru/news/2009/12/25/90380/ В Махачкале прошел торжественный вечер, посвящённый 100-летию Эффенди Капиева] (рус.). РИА Дагестан (25 декабря 2009). Проверено 15 сентября 2010. [www.webcitation.org/66t0GZEKJ Архивировано из первоисточника 13 апреля 2012].
  3. 1 2 Алиев Д. [gazeta-nv.ru/component/option,com_deeppockets/task,catContShow/cat,43/id,1481/Itemid,1/ Эфенди Капиев: «Вся моя жизнь — это огромное испытание»] (рус.) // Настоящее время : федеральная газета.
  4. Союз писателей СССР был создан в 1934 году на Первом съезде писателей СССР, созванном в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 23 апреля 1932 года.
  5. [www.suleiman-stalskiy.ru/?com=articles&page=article&id=644 Сулейман Стальский — известный и неизвестный…] (рус.) // Настоящее время : федеральная газета. — 2009.
  6. Багаудин У. [www.respublic.net/one_stat.php?stat_id=2111 К 100-летию Эфенди Капиева] (рус.) // Республика : еженедельник. — 2009. — № 11 (160).
  7. [bse.sci-lib.com/article058717.html Капиев Эффенди Мансурович] // Большая советская энциклопедия.
  8. [dagens.narod.ru/88/teatr.htm Страница Лакского Драматического театра имени Эффенди Капиева]. (рус.)
  9. Капиева Н. В., 1969.

Литература

  • Воспоминания об Эффенди Капиеве : [Сборник] / Сост. Н. В. Капиевой. — Ставрополь: Кн. изд-во, 1980. — 144 с. — 2000 экз.
  • Вся жизнь — подвиг творчества : сборник статей, посвящённый 100-летию со дня рождения Эффенди и Натальи Капиевых. — Махачкала: Институт языка, литературы и искусства ДНЦ РАН, 2011. — 166 с. — 300 экз. — ISBN 978-5-91431-033-9.
  • Гамзатов Р. Г. Слово о поэте : [К 70-летию Э. Капиева]. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1979. — 46 с. — 1000 экз.
  • Капиева Н. В. Жизнь, прожитая набело : О творчестве Э. Капиева. — М.: Сов. писатель, 1969. — 280 с. — 10 000 экз.
    • . — 2-е изд. — М.: Сов. писатель, 1975. — 342 с. — 20 000 экз.
    • . — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1985. — 213 с. — 2000 экз.
  • Жизнь, прожитая набело : [критико-биографический очерк о дагестанском писателе Эффенди Капиеве] : к 100-летию со дня рождения Эффенди Капиева и Натальи Капиевой. — Махачкала: Дагестанское кн. изд-во, 2009. — 318 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-297-01500-5.
  • Чудакова М. О. Эффенди Капиев. — М.: Мол. гвардия, 1970. — 240 с. — (Жизнь замечательных людей. — Вып. 9 (485)). — 65 000 экз.
  • Эффенди Капиев : Воспоминания современников / Сост. Н. В. Капиевой. — Махачкала: Даг. кн. изд-во, 1975. — 257 с. — 10 000 экз.

Ссылки

  • [lib.kmv.ru/content/projects/litPyat/writers/kapiev.htm Капиев Эффенди Мансурович (1909—1944)]. Пятигорская ЦБС. Проверено 6 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G16vuwPW Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Капиев, Эффенди Мансурович

– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.