Капитал

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Капитал (экономика)»)
Перейти к: навигация, поиск

Капита́л (от лат. capitalis — главный, доминирующий, основной[1][п. 1]) — стоимость, используемая для получения прибавочной стоимости посредством эксплуатации наёмных рабочих. Капитал не просто стоимость, а самовозрастающая стоимость[2]. Направление активов в сферу производства или оказания услуг с целью извлечения прибыли называют также капиталовложениями, или инвестициями.[3]

Самостоятельный термин капитал в современном бухгалтерском учёте не используется, но есть ряд близких показателей финансового анализа. Например, собственный капитал — это разница между стоимостью активов компании и суммой её обязательств. Обычно эта величина формируется за счёт уставного капитала (взноса владельцев компании), добавочного капитала (переоценка имущества, эмиссионный доход), нераспределённой прибыли и резервов (формирующихся из прибыли).





Другие определения

Физиократы

Франсуа Кенэ стал основателем физиократического направления в политэкономии. Он отверг взгляды меркантилизма на прибыль, как результат обращения, и пытался объяснить её процессом производства. Это привело к более подробному анализу капитала и его роли.

Единственным самостоятельным фактором производства эта школа считала почву, природу. В этом случае прибавочная стоимость создаётся только в земледелии и получает форму земельной ренты. Физиократы проанализировали вещественные составные части капитала, вычленив «ежегодные авансы», «годичные затраты» и «первичные авансы», что соответствует современному делению на основной и оборотный капитал. Производительным капиталом считался лишь капитал, вложенный в земледелие. Промышленный капитал физиократы считали «бесплодным», не создающим «чистый продукт», не подлежащим делению на «авансы». Деньги не причислялись ни к одному из видов «авансов», не существовало понятия денежного капитала. Физиократы признавали лишь одну функцию денег — средство обращения.

В классической и неоклассической экономической школе

Капитал в экономике — ресурсы, которые могут быть использованы в производстве товаров или оказании услуг. В классической экономике один из трёх факторов производства; два других — земля и труд.

Британская энциклопедия

В классической политической экономии под «капиталом» обычно подразумевается физический (реальный, производственный) капитал — используемые для производства товаров и услуг средства производства: машины, оборудование, здания, сооружения. Чтобы вещь считалась капиталом, она должна обладать следующими характеристиками:

  • её можно использовать при производстве других товаров (это делает его фактором производства);
  • она является результатом переработки (к земле относятся необработанные природные ресурсы, например, полезные ископаемые);
  • не используется целиком в процессе производства (что отличает капитал от сырья или полуфабрикатов).

Современные авторы[4][5] считают, что капитал находит отражение в корпоративных правах (например, в сумме акций в момент эмиссии). В отличие от этого, инвестиции являются увеличением капитала за некий период, например, за год. Такой подход рассматривает капитал как стоимость, зафиксированную по состоянию на некое время, а инвестиции — как действие по привлечению/размещению средств за период, капиталовложения, финансовый поток.

В марксистской политэкономии

Для классической политической экономии характерно отождествлять любые средства труда как физический капитал. Маркс считал такой подход неточным и характеризовал термин «капитал», как «самовозрастающую стоимость»[6]. Маркс не отождествлял капитал с определённым видом имущества. Он подчёркивал значение комплекса общественных отношений, которые рассматривал необходимым условием «самовозрастания» стоимости.

По мнению Маркса, средство труда может стать капиталом (принесёт стоимости больше, чем его собственная стоимость) только тогда, когда его владельцы прямо или косвенно вступят в экономические отношения с владельцами рабочей силы. Например, сам по себе металлорежущий станок не приносит своему владельцу никакой новой стоимости. Использование станка лично владельцем не превращает станок в капитал. Даже если продукцию владелец не потребляет сам, а продаёт, то часть выручки будет амортизацией оборудования, а вторая часть — оплатой труда работавшего хозяина станка, которая не является прибылью. «Капиталом» станок становится лишь после найма рабочего или сдачи станка в аренду, так как лишь в этой ситуации полученное сверх амортизации разделяется на выплаченную заработную плату и прибыль владельца станка.

Капитал возникает лишь там, где владелец средств производства и жизненных средств находит на рынке свободного рабочего в качестве продавца своей рабочей силы.[7]
Капитал — это не вещь, а определённое, общественное, принадлежащее определённой исторической формации общества производственное отношение, которое представлено в вещи и придаёт этой вещи специфический общественный характер. Капитал — это не просто сумма материальных и произведённых средств производства. Капитал — это превращённые в капитал средства производства, которые сами по себе столь же являются капиталом, как золото или серебро сами по себе — деньгами.[8]

— «Капитал», Карл Маркс, 1867, т. 1, гл. 4

Подход Маркса предполагает раздельное владение средствами производства (у капиталистов) и рабочей силой (у рабочих). Но первоначально работники обычно были собственниками средств производства. Поэтому выделяют подготовительный период первоначального накопления капитала. Автором термина является Адам Смит. Маркс на примере стран Европы показал, что происходило принудительное лишение средств труда мелких собственников, после чего они становились наёмными рабочими. Маркс считал, что подобные процессы необходимы для создания условий капиталистической системы. В то же время примеры северной Америки и Австралии не вписывались в эту схему. Современные авторы отмечают, что на первом этапе английской индустриализации большинство предпринимателей составляли крестьяне, но были и представители других социальных групп — торговцев, землевладельцев, протестантских общин[9], а вовсе не те, кто воспользовался преимуществами от огораживания. На сегодня фактором накопления капитала рассматривается сбережения и аккумуляция инвестиций, например, через банковскую систему, но не насильственные меры.

Маркс отмечал, что есть минимальный предел размера стоимости, пригодной для превращения в капитал. Маркс предположил, что минимальный размер переменного капитала равен затратам для найма одного работника на период цикла оборачиваемости. Минимальный размер постоянного капитала равен затратам на покупку сырья, материалов, амортизацию оборудования, необходимых нанятому рабочему на период цикла оборачиваемости. Сумма этих минимальных размеров даёт наименьшую величину стоимости, которую получится превратить в капитал. При этом сумма полученной прибыли может оказаться значительно меньше, чем зарплата рабочего. Маркс предполагает, что реальный минимум будет выше в несколько раз, чтобы прибыль обеспечивала не только уровень жизни выше, чем у рабочего, но и позволяла наращивать размер капитала. Хотя этот минимум зависит от многих факторов, он вполне конкретен в рамках рассматриваемого общества, исторического периода, отрасли деятельности. В 9 главе 1-го тома «Капитала» Маркс отмечает, что некоторые отрасли производства изначально требуют такого минимума капитала, которого нет в руках отдельных индивидуумов. В этом случае частные лица либо опираются на государственные субсидии, либо объединяют свои средства со средствами других лиц, например, в форме акционерных обществ.

В австрийской экономической школе

Особенностью австрийской экономической школы является анализ экономических явлений с субъективный позиции личного потребления. Так как капитал не предназначен для непосредственного потребления, у представителей австрийской экономической школы не было единого определения данному понятию[10].

Бём-Баверк, один из основателей австрийской экономической школы, считал, что «Капитал есть не что иное, как совокупность промежуточных продуктов, которые созданы на каждом этапе долгого производственного цикла». Бём-Баверк разделял блага настоящие (ценятся выше) и блага будущие (их ценность ниже). Австрийская школа считает, что инвестиции являются отказом от потребления сейчас ради благ будущих. В представлении Бём-Баверка при инвестировании предприниматель покупает блага будущие по их цене, то есть со скидкой. Период ожидания зависит от длительности производственного цикла, в конце которого блага увеличивают свою ценность, так как становятся благом нынешним, а предприниматель получает доход (процент на капитал), который является разницей цен благ настоящих и будущих.

В других формулировках австрийской школы, капитал — это ресурсы, которые не потребляются в настоящем, но используются для получения более высокого уровня потребления в будущем. При этом прибыль на капитал трактуется как процентный доход, который является:

а) платой за отсрочку потребления
б) платой за риск потерять возможность потребления.

Таким образом, австрийская школа считает процентный доход относительно самостоятельным явлением, вытекающим из особенностей цен на блага в разные периоды времени, а капитал рассматривает как промежуточные стадии процесса производства новых благ.

В бухгалтерском учёте и финансовом анализе

В теории бухгалтерского учёта капитал рассматривается как совокупность материальных ценностей и денежных средств, финансовых вложений и затрат на приобретение прав и привилегий, необходимых для осуществления хозяйственной деятельности организации[11].

На практике самостоятельное понятие капитала в бухгалтерском учёте не используется. Но финансовый анализ рассматривает ряд более частных показателей:

  • Собственный капитал — разница между стоимостью активов компании и суммой её обязательств, это совокупность уставного фонда, добавочного и резервного капитала, нераспределенной прибыли и прочих резервов (целевые фонды и резервы).
  • Привлечённый (заемный) капитал — обязательства в форме кредитов, займов и кредиторской задолженности.
  • Перманентный (или постоянный, устойчивый) капитал - суммарная величина собственного капитала и долгосрочного заемного капитала.
  • Рабочий (или чистый оборотный) капитал (калька от англ. Working Capital) - разница между текущими активами и текущими обязательствами (часто вместо всех текущих обязательств используют только кредиторскую задолженность, без краткосрочных заемных средств).

Кругооборот капитала

Капитал, вовлеченный в экономический процесс, находится в постоянном движении. Чаще всего, отправной точкой служит денежный капитал, который авансируется на приобретение средств производства и рабочей силы. В процессе производства экономические факторы взаимодействуют, в результате чего выпускается готовая продукция или оказывается услуга, которые через рынок меняют товарную форму вновь на денежную. Авансированный денежный капитал возвращается к своему владельцу.

Д ——> Т ——> Пр ——> Т' ——> Д'

Целью этого движения капитала является получение прибыли (процентов). Но конечный результат в каждом конкретном случае зависит от множества факторов как производственного характера, так и ситуации на рынке. Владелец капитала может вместо ожидаемой прибыли в конечном итоге получить убыток.

Прибыль

Прибыль подсчитывают как разницу между доходами (выручкой от реализации товаров и услуг) и затратами на производство или приобретение и сбыт этих товаров и услуг.

Существуют различные взгляды на экономическую природу прибыли.

  • Конъюнктурные теории: в результате каких-то внешних причин изменяется рыночная конъюнктура (например, произошло повышение спроса на товар из-за случайного упоминания известными людьми), что приводит к изменению выручки. Но затраты остались неизменными, нет причин выплачивать владельцам факторов производства доход сверх прежнего. Часть дохода, нераспределённая между владельцами производственных факторов, и есть прибыль или убыток фирмы.
  • Монополия: фирма получает прибыль вследствие нарушения конкурентного равновесия из-за доминирования на рынке с элементами диктата цен вплоть до полной монополии.
  • Капитал: Экономисты в XVIII—XIX веках считали прибылью излишек, получаемый капиталистом после возмещения расходов, как третьей составной части валового дохода наряду с заработной платой и рентой. «Прибыль на капитал» А. Смитом (1723—1790), Н. У. Сениора (1790—1864) и Дж. С. Милля (1806—1873) разделяли на процент на вложенный капитал — «вознаграждение за воздержание» предпринимателя от расходования собственного капитала на текущее потребление; и на предпринимательский доход — плату за управление предприятием и несение определённого делового риска.
  • Прибавочная стоимость: Карл Маркс показал в «Капитале» (1867 год), что основу прибыли составляет прибавочная стоимость. При этом не происходит обмана или принуждения[12]. Прибыль образуется из-за того, что специфический товар «Рабочая сила» способен создавать новую стоимость, размер которой превышает реальный размер стоимости самой рабочей силы. Часть прибавочной стоимости трансформируется в форму «затрат» — проценты по кредиту, рента, налоги, надбавки к зарплате.
  • Оплата услуг предпринимателя: Ж.-Б. Сэй (1767—1832) и ряд других экономистов сводили прибыль к плате капиталисту за управление предприятием, не отличающейся принципиально от заработной платы рабочих.
  • Инновации: прибыль является результатом осуществления нововведений, это доход особого фактора производства — предпринимательства.
  • Риск: прибыль как компенсация предпринимателю за несение им «бремени риска» за успех или неуспех своего дела.

Виды капитала

Исторические понятия

Адам Смит различал понятия основного и оборотного капитала («Исследование о природе и причинах богатства народов», книга II, глава 1):

  • основной капитал — используется во многих циклах производства, переносит свою стоимость на продукцию по частям за время своей службы в форме амортизации (например, станок);
  • оборотный капитал — используется только в одном производственном цикле, переносит на продукцию свою стоимость всю сразу (например, мука при выпечке хлеба).

Карл Маркс при анализе прибавочной стоимости предложил разделять капитал на постоянный и переменный:

  • постоянный капитал — все затраты, кроме заработной платы; на результат производства переносит свою стоимость (сразу или по частям), но не изменяет её совокупный размер;
  • переменный капитал — используется для найма рабочей силы, имеет форму заработной платы, в процессе производства вместо стоимости потреблённого переменного капитала создаётся новая стоимость, размер которой обычно больше потреблённой.

Обычно, целью владельцев компаний является получение прибыли. В соответствии с гипотезой Маркса, прибыль является формой проявления «прибавочной стоимости». Маркс считал, что прибавочную стоимость создаёт только переменный капитал, а постоянный капитал создаёт условия, которые распространяют право собственности капиталиста на весь продукт, в том числе на прибавочную стоимость. Отношение размера постоянного капитала к размеру переменного Маркс назвал органическим строением капитала. Конкуренция и стремление к увеличению прибыли приводит к увеличению применения машин. Маркс считал, что стоимость постоянного капитала растёт быстрее стоимости переменного капитала (затрат на рабочую силу), вследствие чего, по теории Маркса, должна наблюдаться тенденция нормы прибыли к понижению.[п. 2].

В современном бухгалтерском учёте разделение капитала компании на постоянный и переменный отсутствует.

Дополнительные понятия

Некоторые экономисты и политики иногда используют дополнительные градации понятия «капитал»:

  • Физический (реальный или производственный) капитал — вложенный в дело, работающий источник дохода в виде средств производства: машины, оборудование, здания, сооружения, земля, запасы сырья, полуфабрикатов и готовой продукции, используемые для производства товаров и услуг.
  • Денежный капитал (денежная форма капитала) — деньги, предназначенные для инвестирования. Обычно на них приобретается физический капитал. Нужно обратить внимание, что непосредственное владение этими деньгами не приносит дохода, то есть они не становятся капиталом автоматически, без обмена. Этим они отличаются от финансового капитала, когда деньги сохраняют свою форму, меняя лишь текущего владельца. В бухгалтерской отчётности понятие денежного капитала отсутствует.
  • Финансовый капитал — совокупность условий, когда денежная форма капитала позволяет получать прибыль без формального обмена денег на товары. Финансовый капитал непрерывно возникает и переходит в промышленный и банковский капиталы. Это становится возможным при развитой банковской системе через систему депозитов и кредитования. Современным вариантом финансового капитала является венчурный капитал, который направляется в новые проекты, у которых повышенный риск банкротства, но и потенциальная прибыль значительно выше среднего уровня.

В. И. Ленин так определил сущность финансового капитала: «Концентрация производства; монополии, вырастающие из неё; слияние или сращивание банков с промышленностью — вот история возникновения финансового капитала и содержание этого понятия»[13]. По его мнению, возникновение финансового капитала — один из основных признаков империализма.

Ряд авторов выделяют человеческий капитал, который состоит из знаний, умений, навыков. Впервые термин использовал Теодор Шульц в ряде работ конца 1960-х годов. Некоторые экономисты (например, Эдвард Денисон) считают, что в современных условиях человеческий капитал формирует значительно больше прибавочной стоимости, чем обычный капитал.

В бухгалтерском учёте понятия физического, денежного, финансового, человеческого капитала не используются.

Национальный банк Украины в качестве показателя деятельности банков использует регулятивный капитал - совокупность собственных средств банка, рассчитывается как сумма основного и дополнительного капиталов за вычетом балансовой стоимости некоторых активов (инвестиции в дочерние структуры, другие банки, аффилированные компании)[14][15]

Паевой капитал

Для минимизации риска применяются различные схемы паевого капитала. Первоначально это были простые товарищества, позднее появились акционерные общества. С развитием Интернета получили распространение распределённые схемы паевого капитала для финансирования новых разработок, например, Kickstarter.

Сноски

  1. [latinlexicon.org/definition.php?p1=1002107 Definition of capitalis]
  2. Ильин М.А., Рабинович М.А. Политическая экономия капитализма в вопросах и ответах. - Издание 3-е, дополненное. — М.: Политиздат, 1973. — С. 62
  3. [slovari.yandex.ru/dict/economic/article/ses1/ses-2483.htm Райзберг Б. А., Лозовский Л. Ш., Стародубцева Е. Б. Современный экономический словарь. Инфра-М, 2006](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2844 дня))
  4. Paul A. Samuelson and William D. Nordhaus (2004). Economics, 18th ed.,
  5. Glossary of Terms, «Capital (capital goods, capital equipment).»
    • Deardorff’s Glossary of International Economics, [www-personal.umich.edu/~alandear/glossary/c.html#capital Capital.]
  6. [www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital1/kapital1-05.html#p206 Карл Маркс. Капитал. т. 1, гл. 5 «Процесс труда и процесс увеличения стоимости», раздел 2 «Процесс увеличения стоимости», стр. 206]
  7. [esperanto-mv.pp.ru/Marksismo/Kapital1/kapital1-04.html#c4.3 Карл Маркс. Капитал. т. 1, гл. 4 «Превращение денег в капитал», раздел 3 «Купля и продажа рабочей силы», стр. 181]
  8. [www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital3/kapital3-48.html Карл Маркс. Капитал. т. 3, гл. 48, стр. 886—887]
  9. Hill C. Reformation to Industrial Revolution. A Social and Economic History of Britain, 1530—1780. Bristol, 1967, pp. 199—201
  10. М. Г. Покидченко, И. Г. Чаплыгина История экономических учений. М.: Инфра-М, 2008. — 271 с. Часть 3. Зарождение современной экономической теории в конце XIX — начале XX в, глава 1.1 Экономические теории австрийской школы
  11. Бухгалтерский учет/Под ред. П. С. Безруких. — М.: Бухгалтерский учет, 1999. -С. 479.
  12. К.Маркс [www.esperanto.mv.ru/Marksismo/Kapital1/kapital1-04.html#c4.3 Капитал. ГЛАВА 4, раздел 2.]:
    Превращение денег в капитал должно быть раскрыто на основе имманентных законов товарообмена, то есть исходной точкой должен послужить нам обмен эквивалентов. Наш владелец денег, который представляет собой пока ещё только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и всё-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него. Его превращение в бабочку, в настоящего капиталиста, должно совершиться в сфере обращения и в то же время не в сфере обращения. Таковы условия проблемы.
  13. В. И. Ленин Полное собрание соч., 5 изд., т. 27, с. 344
  14. [managebank.ru/menedzhment-kapitala-banka/sostav-i-funkcii-bankovskogo-kapitala/77-reguljativnyj-kapital.html Регулятивный капитал]
  15. [zakon4.rada.gov.ua/laws/show/z0841-01 Інструкція про порядок регулювання діяльності банків в Україні]  (укр.)

Напишите отзыв о статье "Капитал"

Примечания

  1. По мнению британского экономиста У. Джевонса, слово capital происходит от того же латинского корня, что и английское слово cattle (скот). Эту общность Джевонс объясняет тем, что в древности роль денег играл крупный рогатый скот, единицей измерения которого была "голова" (лат. Caput) (См. Джевонс, стр. 16).
  2. Данные взгляды К. Маркса оспаривались с момента их публикации и оспариваются в настоящем многими экономистами. Впервые последовательную критику Маркса дала австрийская экономическая школа, представленная, например, в работах О. Бём-Баверка: Ойген Бём-Баверк «К завершению марксистской системы». Челябинск, «Социум»,2002

Литература

См. также

Ссылки

  • [economics.wideworld.ru/economic_theory/theory_capital_income Теория капитала]
  • [www.slideshare.net/vnovikov/cbm2006-slideshare/ Макроэкономика структуры капитала]
  • [www.vopreco.ru/rus/redaction.files/8-09.pdf А. Коэн, Дж. Харкурт Судьба дискуссии двух Кембриджей о теории капитала]

Отрывок, характеризующий Капитал

– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.