Капитан Флинт
| Капитан Дж. Флинт | |
| англ. Captain J. Flint | |
 Джон Сильвер находит скелет Аллардайса (иллюстрация Джорджа Роукса, 1885) | |
| Создатель: | |
|---|---|
| Произведения: | |
| Пол: |
мужской |
| Род занятий: |
пират |
Капитан Дж. Флинт (иногда называется Джозеф, Джошуа, Джетроу или Джон Флинт) — вымышленный капитан пиратского корабля «Морж» из романа «Остров сокровищ» шотландского автора Роберта Льюиса Стивенсона (1850—1894).
Флинт в романе Стивенсона
Хотя Флинт не является непосредственным участником романа, эпизодические сведения о нём периодически «всплывают» по ходу повествования, в основном — в воспоминаниях Джона Сильвера и других пиратов. Флинт долгое время успешно занимался пиратством. По словам Сильвера, корабль Флинта «Морж» был «…насквозь пропитан кровью, а золота на нём было столько, что он чуть не пошёл ко дну». За время своего пиратского промысла, Флинт создал себе весьма зловещую славу, достаточную для того, чтобы одно упоминание его имени приводило людей в ужас. Единственным человеком, которого боялся сам Флинт, был его квартирмейстер Джон Сильвер (по словам самого Сильвера), который позже действительно, как бы в насмешку, назвал своего попугая «Капитаном Флинтом». Хотя сам Флинт, по воспоминаниям пиратов, страдал сильным пристрастием к рому (особенно в конце жизни), на его корабле, по воспоминаниям Сильвера, поддерживалась железная дисциплина.
По сюжету романа, свои огромные сокровища Флинт спрятал, зарыв их на острове в Вест-Индии (сам остров является вымышленным). Закапывать эти сокровища ему помогали шестеро членов команды «Моржа», которых Флинт убил после того, как клад был спрятан. Труп моряка по имени Аллардайс он оставил в качестве воображаемой стрелки (компаса) — с вытянутыми руками, указывающими на место, где были укрыты сокровища. Местонахождение спрятанных сокровищ было отмечено Флинтом на карте, которая впоследствии попала в руки штурмана «Моржа» Уильяма (Билли) Бонса, а после того, как Бонс скончался от апоплексического удара — к герою романа, молодому Джиму Хокинсу.
Флинт скончался за некоторое время до начала действия «Острова сокровищ», на постоялом дворе в Саванне, штат Джорджия[1]. Предсмертными словами Флинта были «Дарби МакГроу! Дарби МакГроу! Дарби, подай мне рому!..».
Хотя Флинт лишь кратко упоминается в романе «Остров сокровищ», он несколько раз был показан в его экранизациях.
Прототип
Образ Флинта, возможно, был основан на биографии реально жившего человека. Согласно Пьеру Мак-Орлану, Флинт упоминался английским новеллистом М. Чарлзом Уайтхедом в его книге «Жизнь и подвиги разбойников, пиратов и грабителей всех наций». Мак-Орлан пишет об этом в своём предисловии к французскому переводу книги «Всеобщая история грабежей и смертоубийств, учинённых самыми знаменитыми пиратами» капитана Чарльза Джонсона в 1921 году[2]. По другой версии, прототипом Флинта является реальный пират Джеймс Тейлор, действительно пиратствовавший в компании Ингленда и Ла Буше. Их приключения описаны в вышедшей в 2016 году книге Стивена Робертса «Пиастры, пиастры!!!».
Несомненно, свою роль в формировании образа капитана Флинта сыграл один из самых харизматичных пиратов своего времени Эдвард Тич — «Чёрная Борода». В романе даже имеется нарочитое противопоставление («Черная Борода перед Флинтом — младенец»), вложенное, впрочем, в уста болтливого сквайра Трелони, да и время действия романа (первая половина XVIII века) примерно совпадает с периодом «пиратской карьеры» Тича. Между биографиями Тича и Флинта также имеется ряд параллелей. В частности, место смерти Флинта от белой горячки — Саванна — находится очень близко от места гибели Тича в морском сражении, а реальный Израэль Хэндс, один из отрицательных героев «Острова сокровищ», был старшим помощником на корабле Эдварда Тича.
Реминисценции
Фигура "Капитана Флинта" часто упоминается в качестве архетипичного пирата:
- В романе «Питер Пэн» шотландского писателя Дж. Барри: «…вот Билл Джукс, каждый дюйм его тела покрыт татуировкой, тот самый Билл Джукс, который на „Морже“ получил шесть дюжин[3] от Флинта, перед тем, как отдал мешок с монетами…»
- Рональд Фредерик Делдерфилд в своём романе «Приключения Бена Ганна» даёт описание Флинта подробнее, чем Стивенсон. Прочитав этот роман, можно узнать характер этого персонажа, его историю жизни, а также откуда появился «Морж». Также там описывается набег на Санталену — один из городков Южной Америки, откуда вывозили богатства «Серебряные караваны». После ограбления Санталены становится понятным, откуда взялись сокровища и как они оказались на острове Кидда.
- В фильме «Пират» («The Buccaneer», 1958) (c Юлом Бриннером), события которого разворачивались во время войны 1812 года, присутствовал персонаж, названный капитаном Флинтом (в исполнении Пола Ньюмана).
- В книге Артура Рэнсома «Ласточки и амазонки» Артур Рэнсом упоминал это имя в последующих книгах.
- В повести Стивена Робертса «Пиастры, пиастры!!!» Флинт описан, как угрюмый и непредсказуемый пират, похожий на берсерка, целью жизни которого является кровавая битва и поиск приключений.
- В научно-фантастическом анимационном художественном фильме «Планета сокровищ».
- В известной бардовской песне 60-х годов «Бригантина».
- В сериале «Черные паруса» («Black Sails», 2014) роль капитана Флинта сыграл Тоби Стивенс. Согласно сюжету, человек, который стал Флинтом, ранее был английским морским офицером Джеймсом МакГроу, весьма амбициозным в силу своего низкого происхождения, что привлекло внимание не менее амбициозного дворянина и моряка Томаса Гамильтона, одержимого желанием вернуть Нассау в лоно английской короны. Неизвестно, что произошло с Гамильтоном, но известно, что его жена Миранда стала фактической женой МакГроу и живет в Нассау, а сам МакГроу назвался Джеймсом Флинтом и стал полулегендарным пиратским капитаном корабля «Морж». В пилотной серии сериала, Флинт знакомится с Джоном Сильвером и пытается забрать у него страницу из судового журнала потопленного корабля, где Сильвер служил матросом (команде «Моржа» он представился коком). На странице находится запись о маршруте испанского галеона Лурка-Де-Лима, на котором и находится золото и серебро, позже закопанное на Острове Сокровищ. В середине второго сезона, а именно в пятой серии выяснилось, что Джеймс МакГроу вступал в гомосексуальную связь с Томасом Гамильтоном. Отец Томаса узнал, что Джеймс имел связь и с Томасом, и с Мирандой, и выгнал их из Англии.
- В игре Borderlands 2 представлен второй босс (со спец-заставкой), который является командиром бандитов в Южном Шельфе и по совместительству капитаном судна-крепости, по имени "Капитан Флинт" (Гори детка, гори)
Напишите отзыв о статье "Капитан Флинт"
Примечания
- ↑ Предполагают, что это место сохранилось до наших дней, хотя и претерпело изменения с момента постройки в 1734, и сейчас носит название [www.thepirateshouse.com/history.html Pirate’s House Inn]
- ↑ Mac Orlan P., À bord de L'Étoile Matutine. / Préface de Francis Lacassin.— Paris: Gallimard, 1983. — P. 208. — 213 p. — (Collection Folio, 1483). — ISBN 2-07-037483-1, ISBN 978-2-07-037483-0
- ↑ Вид наказания в военных флотах в XVII веке — избиение линьками или плетьми (именовались „кошками“), при котором число ударов исчислялось дюжинами. [seaman-sea.ru/dly-utolscheniy.html Подробнее (см. раздел „Кровавый узел“)]
Ссылки
- [www.gradesaver.com/ClassicNotes/Titles/treasure/about.html Анализ романа «Остров сокровищ»] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Капитан Флинт
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
