Капитолий штата Алабама
| Достопримечательность | |
 Капитолий штата Алабама в 2010 году | |
| Страна | США |
| Город | Монтгомери |
| Архитектурный стиль | неогрек |
| Строительство | 1850—1851 годы |
| Высота | 36 м |
Капитолий штата Алабама (англ. Alabama State Capitol) — здание правительства штата Алабама, США. 19 декабря 1960 года получил статус исторического памятника. Включён в список Национального реестра исторических мест в качестве первого капитолия Конфедерации. Находится на капитолийском холме в городе Монтгомери — столице штата[1][2].
Нынешнее здание уже пятое по счёту. Первый капитолий находился в Сент-Стивенсе с 1817 по 1819 года, а после того как территории Алабама стала штатом, был перемещён в Кахабу. В 1826 году местоположение капитолия вновь изменилось, он переместился в Тускалусу. Наконец, в 1846 году переехал в новое здание в Монтгомери, однако, спустя два года его уничтожил сильный пожар. На этом же месте в 1851 году было выстроено новое здание капитолия, которое достраивалось дополнительными корпусами и лестницей в последующие 140 лет[3].
Некоторое время это здание служило и в качестве Капитолия Конфедерации, пока Монтгомери был первой столицей Конфедеративных Штатов Америки[4].
Содержание
История
Первое здание построенное в Монтгомери разработал архитектор Стивен Декейтер Баттон из Филадельфии. Место, где сейчас расположен капитолий раньше было известно как Козий холм, ввиду того, что использовалось в качестве пастбища. Один из основателей города, Эндрю Декстер, специально держал эту землю свободной, в ожидании переезда капитолия из Тускалусы. Строительство началось в 1846 году, а 6 декабря 1847 года новому двухэтажному зданию был присвоен статус капитолия[3].
14 декабря 1849 года здание уничтожено сильным пожаром[3], развалины были расчищены к марту 1850 года[5].
Строительство нынешнего здания капитолия продолжалось с 1850 по 1851 год и проходило под надзором главного инженера Барачиаса Холта из штата Мэн. За основу был взят проект предыдущего здания с некоторыми изменениями. Так, здание стало трёхэтажным (не считая цокольный этаж) и без фронтона[6].
1 октября 1851 года в капитолии прошло первое заседание Легислатуры Алабамы. В феврале 1852 года над портиком были установлены часы в виде белого куба с чёрным циферблатом и увенчанным остроконечной крышей. Длина минутной стрелки — 1,2 м, часовой — 0,91 м. С февраля 1861 года до 22 мая того же года здание использовалось в качестве Капитолия Конфедерации[1]. На мраморном полу перед портиком установлена шестиконечная звезда из латуни, точно в том месте, где 18 февраля 1861 года стоял Джефферсон Дэвис во время присяги на должность президента Конфедеративных Штатов Америки[7].
Первое расширение здания состоялось в 1885 году когда к заднему фасаду было пристроено восточное крыло. В 1906 году добавлено южное крыло, а в 1912 году — северное, внешне идентичное южному[7].
В 1961 году губернатор Джон Паттерсон в рамках празднования 100-летия со дня начала Гражданской войны установил на здании боевой флаг Конфедерации. Позже флаг был поднят как символ неповиновения десегрегационной политики федерального правительства[8]. В 1988 году, при попытке снять флаг были арестованы несколько законодателей-афроамериканцев[9]. В 1993 году суд Алабамы постановил снять флаг, ввиду того, что по законам штата над капитолием могут быть установлены только государственный флаг и флаг штата[10].
Легислатура Алабамы занимала здание капитолия до 1985 года, после чего её заседания стали проводиться в соседнем здании State House. Согласно конституции Алабамы[11], легислатура должна располагаться в капитолии, однако в 1984 году были приняты поправки, позволившие ей переехать в новое здание. Предполагалось, что переезд будет временным, в связи с запланированной реконструкцией капитолия. Работы начались в 1985 году и проходили под контролем архитектурной группы Holmes and Holmes. Завершилась реконструкция в 1992 году, после чего сюда вернулся офис губернатора и других чиновников, но законодательная власть осталась в State House[12].
Внешний вид
Здание построенное в 1851 году, а также последующие пристройки выполнялись в стиле неогрек. Центральная часть капитолия имеет травеи, очерченные дорическим ордером и трёхэтажный портик. Её размеры составляют 46 на 21 м, с задним крылом — 12 на 15 м. Во время первого расширения, в 1885 году с задней части фасада была добавлена пристройка размером 21 на 15 м. В 1906 и 1912 годах — ещё два идентичных друг другу крыла 30 на 28 м, разработанных архитектором Фрэнком Локвудом. И северное и южное крыло выполнены с декоративными псевдо-портиками и колоннами украшенными ионическим ордером[7][6][13].
В 1985—1992 годах восточное крыло было перестроено, в результате чего появился новый портик в тетрастиле (т.е. с четырьмя колоннами)[3].
Интерьер
На первом этаже расположен холл с двумя винтовыми лестницами, ведущими по спирали до третьего этажа. Эти лестницы, ставшие оригинальной архитектурной особенностью здания, спроектировал архитектор Гораций Кинг, бывший раб, выпущенный на волю в 1846 году[14], для чего Легислатура Алабамы даже приняла специальный закон. После периода реконструкции Юга Гораций Кинг находился на службе в Палате представителей Алабамы, в здании, которое было возведено при его участии[15].
С восточной стороны лестничного зала первого этажа расположена ротонда, проходящая через три этажа, со скульптурой 46-го губернатора Алабамы Лурлен Уоллес, супруги Джорджа Уоллеса. Она стала первой и пока единственной женщиной-губернатором Алабамы, скончалась при исполнении служебных обязанностей в 1968 году[16]. В следующем зале расположены коридоры, ведущие в северное и южное крылья. Далее находится прежний зал Верховного суда[17].
На втором этаже располагались залы Сената и Палаты представителей[17].
Интерьер здания капитолия сосредоточен на ротонде, увенчанной большим куполом[17]. Он украшен восемью фресками Родерика Маккензи, художника шотландского происхождения. Фрески иллюстрируют события из истории Алабамы, они выполнены на холсте в период с 1926 по 1930 года в его студии в Мобиле, а в июле 1930 года отправлены в Монтгомери железнодорожным транспортом[6].
Фрески изображают враждебную встречу Эрнандо де Сото с индейцами в Тускалусе в 1540 году; основание порта Мобил Пьером Лемуаном и Жан-Батистом Ле-Мон де Бенвилем, где с 1702 по 1711 года размещалась столица Французской Луизианны; сдачу Уильяма Везерфорда, известного как «Красный Орёл» Эндрю Джексону в 1814 году; заселение пустынных земель Алабамы первыми поселенцами в 1816 году; составление Конституции Алабамы в 1818 году; благосостояние и досуг жителей в конце довоенной эпохи (1840—1860); инаугурация президента Конфедерации Джефферсона Дэвиса на ступенях капитолия в 1861 году; процветание в 1874—1930 годах, последовавшее за освоением ресурсов.
Напишите отзыв о статье "Капитолий штата Алабама"
Примечания
- ↑ 1 2 [tps.cr.nps.gov/nhl/detail.cfm?ResourceId=75&ResourceType=Building First Confederate Capitol] (англ.). National Historic Landmarks. Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQRrlG0 Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ [pdfhost.focus.nps.gov/docs/NHLS/Text/66000152.pdf Confederate Capitol] (англ.). United States Department of the Interior. Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6B8WVLQn4 Архивировано из первоисточника 3 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 [www.archives.state.al.us/capital/capitals.html Capitals of Alabama] (англ.). Alabama Department of Archives and History. Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQSM6Ga Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ [www.civilwarhome.com/csaconstitutionbackground.htm Background of the Confederate States Constitution] (англ.). The Confederate States of America. Home of the American Civil War. Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQSqsZv Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ Lane, Mills. Architecture of the Old South: Alabama and Mississippi. — Savannah, Georgia: The Beehive Press, 1989. — P. 88–93. — ISBN 0-88322-038-5.
- ↑ 1 2 3 Bowsher, Alice Meriwether. Alabama Architecture. — Tuscaloosa: University of Alabama Press, 2001. — P. 90–91. — ISBN 0-8173-1081-9.
- ↑ 1 2 3 Gamble, Robert. The Alabama Catalog: A Guide to the Early Architecture of the State. — University, AL: University of Alabama Press, 1987. — P. 144, 323–324. — ISBN 0-8173-0148-8.
- ↑ [www.nytimes.com/1988/11/03/us/14-black-legislators-on-trial-for-protest-over-rebel-flag.html 14 Black Legislators on Trial For Protest Over Rebel Flag] (англ.). The New York Times (November 03, 1988). Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQTHPGA Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ [www.nytimes.com/1988/02/03/us/14-arrested-at-alabama-capitol-in-bid-to-remove-confederate-flag.html 14 Arrested at Alabama Capitol In Bid to Remove Confederate Flag] (англ.). The New York Times (February 03, 1988). Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQTo5bU Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ Dedman IV, James M. At Daggers Drawn: The Confederate Flag and the School Classroom - A Case Study of a Broken First Amendment Formula // Baylor Law Review 53. — Fall 2001. — С. 877, 884.
- ↑ Constitution of Alabama. Article IV, Section 48.
- ↑ [www.legislature.state.al.us/misc/visitorsguide/visitorsguide.html#anchor984329 Visitor's guide to the Alabama Legislature] (англ.). Alabama State Legislature. Проверено 9 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQUKfjF Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ Daniel, Jean Houston; Daniel, Price. Executive Mansions and Capitols of America. — Waukesha, Wisconsin: Country Beautiful, 1969. — P. 145.
- ↑ Lupold, John S.; French, Thomas L. Bridging Deep South Rivers: The Life and Legend of Horace King (1807-1885). — Athens, Georgia: University of Georgia Press, 2004. — P. 123–130. — ISBN 0-8203-2626-7.
- ↑ Lupold, John S., French, Thomas L. Bridging Deep South Rivers: The Life and Legend of Horace King (1807-1885). — Athens, Georgia: University of Georgia Press, 2004. — P. 123–130. — ISBN 0-8203-2626-7.
- ↑ [siris-artinventories.si.edu/ipac20/ipac.jsp?session=1X2N218330902.6762&profile=ariall&source=~!siartinventories&view=subscriptionsummary&uri=full=3100001~!429~!7&ri=5&aspect=Keyword&menu=search&ipp=20&spp=20&staffonly=&term=Alabama+State+Capitol&index=.OW&uindex=&aspect=Keyword&menu=search&ri=5 Lurleen Burns Wallace (1928-1968), (sculpture)] (англ.). Smithsonian Institution. Проверено 11 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQUqUQm Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 [www.loc.gov/pictures/collection/hh/item/al0643/ Alabama State Capitol, Dexter Avenue, Montgomery, Montgomery County, AL] (англ.). Library of Congress. Проверено 11 июля 2012. [www.webcitation.org/6BEQVLQwV Архивировано из первоисточника 7 октября 2012].
Ссылки
-
На Викискладе есть медиафайлы по теме Капитолий штата Алабама
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Капитолий штата Алабама
– Его видела? – спросила Наташа, хватая ее за руку.– Да. Постой… я… видела его, – невольно сказала Соня, еще не зная, кого разумела Наташа под словом его: его – Николая или его – Андрея.
«Но отчего же мне не сказать, что я видела? Ведь видят же другие! И кто же может уличить меня в том, что я видела или не видала?» мелькнуло в голове Сони.
– Да, я его видела, – сказала она.
– Как же? Как же? Стоит или лежит?
– Нет, я видела… То ничего не было, вдруг вижу, что он лежит.
– Андрей лежит? Он болен? – испуганно остановившимися глазами глядя на подругу, спрашивала Наташа.
– Нет, напротив, – напротив, веселое лицо, и он обернулся ко мне, – и в ту минуту как она говорила, ей самой казалось, что она видела то, что говорила.
– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
