Капитолий (Вашингтон)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Достопримечательность
Капитолий (Вашингтон)

Капитолий (United States Capitol) — местопребывание Конгресса США на Капитолийском холме в Вашингтоне, идейно-градостроительный центр округа Колумбия. Соединяется с Монументом Вашингтона и Мемориалом Линкольна 1800-метровой Национальной аллеей. К востоку от парламентского центра раскинулись Библиотека Конгресса и резиденция Верховного суда США (до 1935 г. заседания Верховного суда проходили в самом Капитолии).



История

Первый камень в основание Капитолия был заложен Джорджем Вашингтоном 18 сентября 1793 г. Строительство пышного здания в стиле ампир велось несколькими поколениями архитекторов. Уже в ноябре 1800 г. в недостроенном Капитолии впервые собрался Конгресс, однако в 1814 г. его сожгли англичане и восстановительные работы заняли пять лет. В 1820-27 гг. южное и северное крыло здания были наконец соединены переходом, над которым вознёсся купол.

Через тридцать лет Капитолий был признан недостаточно вместительным, и началось его расширение. При этом было решено сохранить уникальные черты первоначального здания — в частности, капители колонн, украшенные табачными листьями и початками маиса вместо традиционной для архитектуры классицизма средиземноморской флоры. Вместо старого купола был сооружён новый, чугунный, высотой 87 метров и массой свыше 4000 тонн. Его прообразом традиционно считается собор Святого Петра в Риме, хотя структурно он ближе Дому инвалидов Мансара-младшего.

По настоянию Линкольна, желавшего подчеркнуть единство нации, Капитолий достраивался во время Гражданской войны Севера и Юга. 2 декабря 1863 г. к архитектурному облику здания был добавлен последний штрих — на купол была водружена 6-метровая аллегорическая статуя Свободы. Изнутри купол Капитолия украшен первой в США фреской, изображающей «Апофеоз Вашингтона» в окружении олимпийских богов, автор — греко-итальянец Константин Брумиди, 1865 год.

В XX веке Капитолий подвергся лишь незначительной модернизации (монтаж лифтов, проведение центрального отопления), и только в 1959—1960 гг. его восточный фасад был удлинён на 10 метров. В настоящее время в Капитолии около 540 помещений, а вокруг него разбит парк площадью 53 га.

См. также

Напишите отзыв о статье "Капитолий (Вашингтон)"

Ссылки


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Капитолий (Вашингтон)


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.
То, что Наполеон согласился с Мутоном и что войска пошли назад, не доказывает того, что он приказал это, но что силы, действовавшие на всю армию, в смысле направления ее по Можайской дороге, одновременно действовали и на Наполеона.


Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.