Капланоглу, Семих

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Семих Капланоглу
Semih Kaplanoğlu
Дата рождения:

1963(1963)

Место рождения:

Измир, Турция

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист, кинопродюсер

Награды:

«Золотой медведь» (2010)

Семих Капланоглу (родился в 1963 году в Измире) — турецкий сценарист, режиссёр и продюсер. Закончил секцию Кино и телевидения при факультете изящных искусств Университета Девятого сентября.

В 1984 году он переехал в Стамбул, где проработал пару лет копирайтером для компаний, специализирующихся на рекламе — таких, как Güzel Sanatlar, Saatchi & Saatchi и Young & Rubicam.





Карьера в кино

Затем Капланоглу стал помощником оператора на съёмках двух получивших награды документальных фильмов. Позже Семих написал сценарий телесериала в 52 эпизода, который стал успешным на каналах Show TV and InterStar.

Первый фильм, который он режиссировал «Herkes Kendi Evinde» («Вне дома»), получил несколько наград и участвовал на международных кинофестивалях. Второй его фильм «Meleğin Düşüşü» («Падение Ангела») был показан на Берлинском кинофестивале 2006 года и привлёк широкий интерес критиков и зрителей. Художественный фильм «Yumurta» («Яйцо») получил международные награды за лучший фильм, лучшую режиссуру и лучший сценарий.

Фильм «Мёд» Семиха Капланоглу получил «Золотого медведя» на Берлинском кинофестивале 2010 года.[1]

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Продюсер

Напишите отзыв о статье "Капланоглу, Семих"

Примечания

  1. [www.rosbalt.ru/2010/02/21/714635.html «Золотой медведь» впервые за 46 лет получила турецкая лента], Росбалт (21 февраля 2010 года).

Отрывок, характеризующий Капланоглу, Семих

– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.