Каплан, Михаил Яковлевич

Михаил Яковлевич Каплан (род. 29 августа 1932, Светиловичи Гомельской области) — российский драматический актёр. Народный артист Российской Федерации (1997).

Биография

Михаил Каплан вырос в Свердловске, куда в 1941 году с двумя детьми эвакуировалась из посёлка Светиловичи Гомельской области его мать.

В 1954 году Каплан окончил Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. С сентября по октябрь 1954 года служил в Республиканском театре русской драмы Карело-Финской ССР (г. Петрозаводск). С сентября 1957 по сентябрь 1958 года был актёром Читинского областного драматического театра. С сентября 1958 по август 1971 года выступал на сцене Ставропольского краевого драматического театра. С сентября 1971 года служит в Пензенском областном драматическом театре им. А. В. Луначарского.

Занимался педагогической деятельностью: преподавал сценическую речь и сценическое движение на театральном отделении Пензенского культурно-просветительного училища и на актёрском отделении Пензенского колледжа культуры и искусств.

Семья

• Брат — Лев Яковлевич Каплан, скрипач, концертмейстер Академического симфонического оркестра Московской государственной филармонии, заслуженный артист Российской Федерации (1995).
• Сестра — Дина Яковлевна Бутинская (урождённая Каплан), заведующая литературной частью, художественный руководитель, заведующая труппой Ставропольского краевого театра кукол (1974—2005), заслуженный работник культуры Российской Федерации (ныне живёт в Штутгарте).
• Дочь — Елена Михайловна Макарская, актриса театра кукол, живёт в Холоне (Израиль).
  • Внук — актёр Антон Макарский

Творчество

В разные годы, на разных сценах Михаил Каплан мастерски сыграл десятки ролей, заслужив высокую оценку критиков и признание публики. Значительное место в его репертуаре занимают персонажи из классической драматургии. Однако с не меньшим успехом М. Я. Каплан выступает и в пьесах современных авторов, в которых им были созданы весьма яркие и запоминающиеся образы. Подлинным триумфом актёра стала бенефисная роль Тевье-молочника в спектакле «Поминальная молитва» по пьесе Григория Горина (2004), позволившая показать весь диапазон его сценических данных.

Роли в театре

• «Волки и овцы» А. Н. Островского — Лыняев
• «Лес» А. Н. Островского — Счастливцев
• «Ревизор» Н. В. Гоголя — Земляника
• «Коварство и любовь» Ф. Шиллера — Миллер
• «Севильский цирюльник» П. Бомарше — Бартоло
• «Укрощение строптивой» У. Шекспира — Баптисто
• «Король Лир» У. Шекспира — шут
• «Дракон» Е. Шварца — Бургомистр
• «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова — Кот Бегемот
• «Сон в летнюю ночь» У. Шекспира — Дудка, аптекарь
• «Тифлисские свадьбы» А. А. Цагарели — князь
• «Деревья умирают стоя» А. Касоны — сеньор Бальбоа
• «Госпожа министерша» Б. Нушича — Нинкович
• «Касатка» А. Н. Толстого — Абрам Желтухин
• «Дело, которому ты служишь» Ю. Германа — Гебейзен
• «Забыть Герострата» Г. И. Горина — Тиссаферн
• «Старший сын» А. Вампилова — Сарафанов
• «Рихард Зорге» Озуми — Маклярский, Раппопорт
• «Крошка» Ж. Летраза — Эдмонт Фонтанж
• «Левша-92» В. Константинова и Б. Рацера — царь и английская королева
• «Сад» И. Бар-Йосифа — Менаше
• «Поминальная молитва» Г. И. Горина — Тевье-молочник
• «Божьи одуванчики» А. Иванова — Тамбовский

Фильмография

• 2009 — Потерпевший

Звания и награды

• Заслуженный артист РСФСР (1990)
• Народный артист Российской Федерации (1997)

Ссылки

• www.idkp-penza.ru/news_info/2071/
• www.kp.ru/daily/24003/81700/
• www.penza.ru/file_object/show/9142bce25ea82163d20fc9117f5b36da Фото
• www.dramteatr.ucoz.ru/index/0-19
• www.sem40.ru/famous2/e2112.shtml
• publish.pnz.ru/aif/2002/267.htm

Отрывок, характеризующий Каплан, Михаил Яковлевич

Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.