Капустянский, Николай Александрович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Николай Александрович Капустянский
Награды и премии

</td></tr> </table> Никола́й Алекса́ндрович Капустя́нский (Микола Капустянський; 1 февраля 1879 , село Чумаки (Днепропетровский район) Екатеринославской губернии, ныне Томаковского района Днепропетровской области19 февраля 1969, Мюнхен, Германия) — украинский военный деятель, один из руководителей Организации украинских националистов.

Родился в семье священника.





Образование

Окончил Екатеринославскую духовную семинарию (1899), Одесское пехотное юнкерское училище (1904), Императорскую академию Генерального штаба (1912; дипломная работа посвящена авиационной военной разведке; за успешное окончание академии был награждён орденом св. Анны III степени).

Офицер русской армии

Служил в 105-м Оренбургском полку, расквартированном в Вильно. Участник русско-японской войны 1904—1905 и Первой мировой войны. После окончания военной академии командовал ротой в своём полку, читал лекции по военной администрации в Виленском военном училище. С 1914 — старший адъютант штаба 5-й стрелковой бригады. С 1915 — и. д. штаб-офицера для поручений при штабе 3-го армейского корпуса. С 1916 — подполковник, начальник штаба 173-й пехотной дивизии. С 1917 — полковник. Был награждён Георгиевским оружием.

Летом 1917 — один из инициаторов формирования украинских войсковых частей. С августа 1917 начальник штаба 1-й Украинской пехотной дивизии (её командующим был П. П. Скоропадский).

Военачальник украинской армии

В конце 1917 генеральный секретарь Центральной рады по военным вопросам Симон Петлюра назначил его начальником штаба 11-й армии. С января 1918 — начальник штаба Северо-Западного фронта, образованного для борьбы с большевиками. С марта 1918 служил в Генеральном штабе украинской армии, был членом Военно-учёного комитета при Генштабе.

Поддержал Директорию Украинской народной республики (УНР), созданную противниками гетмана П. П. Скоропадского и руководившую свержением гетманского режима. В 1919 — начальник оперативного отдела и заместитель первого генерал-квартирмейстера штаба армии УНР. С 1920 — генерал-квартирмейстер штаба Действующей армии УНР, генерал-хорунжий.

Деятель националистического движения

В 1921 был интернирован в польском лагере Ланьцут. Жил в Польше до 1923, когда переехал в Париж. Был одним из основателей Украинского военно-исторического общества. Принимал активное участие в деятельности украинской эмиграции во Франции, с 1924 — руководитель организации «Украінська громада у Франціі». В 1929 был участником Первого конгресса украинских националистов в Вене, на котором был избран заместителем главы президиума конгресса. Вошёл в состав провода украинских националистов, назначен его референтом по военным вопросам (с 1933 руководил этой референтурой вместе с генералом В. Курмановичем). В 19321938 председатель Украинского народного (затем — национального) союза. Издавал во Франции журнал «Військові Знання» и «За збройну Україну».

В 1939 участник 2-го Великого собрания Организации украинских националистов в Риме, принадлежал к числу сторонников Андрея Мельника, конкурировавшего со Степаном Бандерой. С 1940, после раскола в ОУН, один из лидеров ОУН (М), которой руководил Мельник.

После начала Великой Отечественной войны вслед за наступающими немецкими войсками в составе «походных групп» ОУН прибыл на территорию Украины. В 1941 — заместитель председателя Украинского национального совета в Киеве, созданного националистами — сторонниками А. Мельника. С разрешения немецких властей основал Украинское военное общество имени П. Полуботка, возглавил Институт изучения украинской освободительной борьбы. Однако в дальнейшем дистанцировался от немцев, которые не собирались предоставлять Украине независимость, разочаровав этим украинских националистов. Жил во Львове, с 1945 — в Мюнхене.

Продолжал активно участвовать в деятельности украинской националистической эмиграции в качестве одного из ближайших сподвижников А. Мельника. С 1948 — военный министр «правительства УНР в изгнании», член Высшего военного совета, ему было присвоено воинское звание генерал-поручика, затем — генерал-полковника. Участник 3-го, 4-го и 5-го Великих собраний ОУН (М), с 1964 — глава сената Украинского националистического руха. В 1951 основал Военно-научное общество.

Умер и был похоронен в Мюнхене. В 2010 году он был перезахоронен на Лычаковское кладбище.[1]

Труды

  • [exlibris.org.ua/kapustianski/index.html Похід Українських армій на Київ-Одесу в 1919 році (1921—1922, 1946; Киев, 2004]
  • Украінська збройна сила й украінська національна революція (1936).

Библиография

  • Микола Капустянський. Киев, 2006.

Напишите отзыв о статье "Капустянский, Николай Александрович"

Примечания

  1. [lviv-lychakiv.ukrain.travel/uk/urochystosti-podiji-perepokhovannja/pokhorony-perepokhovannja/perepokhovannja-gromadskykh-ta-vijskovykh-dijachiv-unr.html Перепоховання громадських та військових діячів УНР]

Ссылки

  • [www.grwar.ru/persons/persons.html?id=1823 Капустянский, Николай Александрович] на сайте «[www.grwar.ru/ Русская армия в Великой войне]»
  • [74ca65c45115e3fb68c665db40bceebf.uk.infoax.com/ Биография]
  • [exlibris.org.ua/kapustianski/index.html Биография]
  • [ukrslovo.com.ua/work/archive/2006/04/23.html Микола Капустянський і "Українське слово" 1941 року]

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Капустянский, Николай Александрович

Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…


Навигация