Каракачаны
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: около 14 тыс. человек | |
| Язык | |
| Религия | |
| Расовый тип | |
| Родственные народы | |
Каракача́ны (греч. Σαρακατσάνοι, каракацаны, саракацаны, влахи) — этническая группа в горных областях Греции (Фессалия, Македония, Эпир, Пелопоннес) (около 10 тысяч), юго-западной Болгарии (4 тысячи, 2001) и Македонии. Говорят на диалекте новогреческого языка. Верующие — православные[1].
До середины XX века занимались, в основном, отгонным скотоводством и торговлей мясом и молоком. Летние месяцы каракачаны жили в болгарских Родопах, а на зиму возвращались в Грецию. Миграция на север начиналась в весенний Юрьев день, а обратная миграция — на Дмитриев день. К настоящему времени перешли на оседлый образ жизни, занимаются земледелием, сливаются с местным населением, в Болгарии переход к оседлости во многом стал результатом давления местных властей, конфисковавших каракачанский скот[2]. В Османской империи каракачаны пользовались относительной независимостью. Однако, вследствие нередких конфликтов с турками, они, по свидетельству болгарского гайдука Христо Македонского[bg], мечтали о свержении османского ига[3].
По одной гипотезе каракачаны — это фракийцы, перешедшие на греческий язык, по другой — грецизированные румыны, по третьей — грецизированные тюрки. Есть и другие версии.
См. также
- Караманлиды
- Юрюки — тюркские (турецкие) кочевые племена
- Арумыны
- Меглениты
Галерея
- Vratsa-ethnomuseum-sarakatsani-female-costume.jpg
Традиционный женский костюм
- Sarakatsanoikids.JPG
Каракачанские дети
Напишите отзыв о статье "Каракачаны"
Примечания
- ↑ Иванова Ю. В. Каракачаны // Народы и религии мира: Энциклопедия / Гл. редактор В. А. Тишков; Редкол.: О. Ю. Артемова, С. А. Арутюнов, А. Н. Кожановский, В. М. Макаревич (зам. гл. ред.), В. А. Попов, П. И. Пучков (зам. гл. ред.), Г. Ю. Ситнянский. — М.: Большая Российская энциклопедия, 1999. — С. 222—223. — ISBN 5-85270-155-6.
- ↑ Zenja Pimpireva. Karakacanite v Bulgaria. Ot nomadstvo kam usednalost / Karakačani Bugarske. Od nomadskog do sjedilačkog života. Sofia, 1995
- ↑ Χατζημιχάλη, Αγγελική. Οι Σαρακατσάνοι. Αθήνα. σελ. 82, 1957. ISBN 978-9-608-76974-8.
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Каракачаны
Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
