Каракетов, Юнус Кеккезович

Юнус Кеккезович Каракетов
Дата рождения	8 марта 1919(1919-03-08)
Место рождения	Джегетей, Баталпашинский отдел, Кубанская область, РСФСР
Дата смерти	8 июня 1944(1944-06-08) (25 лет)
Место смерти	Борисов, Минская область, Белорусская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	армия
Годы службы	1939—1944
Звание
Часть	2-й стрелковый полк 50-й стрелковой дивизии; партизанский отряд Сенненской партизанской бригады БШПД.
Командовал	взводом; партизанским отрядом
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Юнус Кеккезович Каракетов (8 марта 1919, Джегетей, Баталпашинский отдел Кубанской области — 8 июня 1944, Борисов, Минская область) — лейтенант, командир партизанского отряда (после его гибели получившего имя карачаевца Каракетова) Сенненской партизанской бригады; Герой Российской Федерации.

Биография

Родился в карачаевской семье Кеккеза Каракетова и Саният (урожд. Айбазова) третьим ребёнком (в семье было 4 сына и три дочери). Окончив школу, работал табунщиком.

Призван в РККА в 1939 году. Окончил школу командирского состава, служил командиром отделения, помощником командира стрелкового взвода, командиром снайперского взвода 2-го стрелкового полка, 50-й стрелковой дивизии 13-й Армии Белорусского Особого военного округа. В первый день войны после тяжёлых боёв возле города Молодечно воинская часть, в которой служил Юнус Каракетов, отступила с боями на восток. Взвод под командованием Юнуса Каракетова потерял почти весь личный состав. Юнус Каракетов определил последних трёх тяжелораненых бойцов в местные семьи и ушёл в леса под Минском.

Партизанил в одиночку, освобождая из плена красноармейцев и уничтожая небольшие группы немцев. В лесах под городом Борисов он встретился со своим земляком Кичи-Батыром Хаиркизовым. Вдвоём они создали небольшую партизанскую группу.

За период с июля по декабрь 1941 года по документам Государственного архива Белоруссии ими было освобождено 840 (!) красноармейцев, убито 39 конвоиров, уничтожено 28 предателей, уничтожен 31 каратель, ранено более 40 немцев, взорваны 8 бронемашин, 7 мостов, возвращено населению более 200 голов скота.

Во время одного из боев они встретились с группой батальонного комиссара В. Ф. Леонова, который предложил им вступить в его партизанский отряд. Со временем Юнус Каракетов и Кичи-Батыр стали командирами отдельных партизанских отрядов. Отряд Юнуса выполнял задания по уничтожению железнодорожных коммуникаций противника, по ликвидации немецких комендатур на территории Чашникского и Сенненского районов Белоруссии. За особые боевые успехи его отряда и за проявленное личное мужество и организаторский талант в боях Юнус Каракетов командованием Сенненской бригады и Витебским подпольным обкомом ВКП(б) в декабре 1942 года был представлен к высокому званию Героя Советского Союза.

В марте 1943 года был награждён орденом Красного Знамени. В 1943 г. присвоено воинское звание лейтенант.

Отряд Юнуса Каракетова несколько раз участвовал в обороне партизанского аэродрома, который действовал возле села Белица Чашникского района. Этот аэродром действовал вплоть до освобождения Белоруссии в 1944 году.

Подвиг

В 1944 году партизанская группировка в Витебской области была разделена немецкими войсками на две группы. Вся группировка партизанских бригад и несколько тысяч населения, которым грозило тотальное уничтожение, оказались в немецком «Железном кольце блокады». Одну группу окружили в Ушацкой зоне, другая группа — в том числе Сенненская бригада — поспешила на выручку попавших в окружение своих товарищей по оружию.

На рассвете 8 июня 1944 года сводная группа отрядов в количестве 600 человек ударила по позициям немцев. Юнус Каракетов развернул отряды по флангам. Сводный отряд Юнуса стоял насмерть, отражая атаки врага. Основные силы партизан успели выйти из окружения. Но отряды Каракетова и Кащеева погибали, выполняя свой последний долг. Из обоих отрядов в живых остались около 30 человек. Во время этого сражения Юнус Каракетов был смертельно ранен.

После войны перезахоронен в братской могиле деревни Глубочица под г. Борисов.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Российской Федерации (1995, посмертно) — за мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в Великой Отечественной войне 1941—1945 годов
• орден Красного Знамени (1943)
• медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени (1945, посмертно)

Память

• Памятники Герою Российской Федерации, лейтенанту Каракетову Юнусу Кеккезовичу установлены на Аллеях Героев столицы Карачаево-Черкесии в г. Черкесске, на Аллеях Героев райцентров г. Усть-Джегута Карачаево-Черкесии, г. Сенно Республики Беларусь, в Борисовском районе Республики Беларусь, с. Новая Джегута Карачаево-Черкесии.
• Имя Ю. Каракетова носят:
  • улицы в селе Эльтаркач и в с. Моисеевщина Борисовского района Республики Беларусь;
  • школа в с. Эльтаркач Карачаево-Черкесии.

Ссылки

• [alaugan.wordpress.com/karachays/karaketov-yunus-kekkezovich/ Каракетов Юнус Кеккезович]. Karachay. Проверено 29 мая 2012. [www.webcitation.org/6AYZLApAV Архивировано из первоисточника 9 сентября 2012].
• Каракетов А.-М. [www.elbrusoid.org/articles/military/359747/ ...В памяти братского белорусского и родного карачаевского народа]. Эльбрусоид (7 мая 2009). Проверено 29 мая 2012. [www.webcitation.org/6AYZLl9Ld Архивировано из первоисточника 9 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Каракетов, Юнус Кеккезович

Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.