Каракка

Кара́кка (итал. Carасса, исп. Carraca) — большое парусное судно XV—XVI веков, распространённое во всей Европе. Отличалось исключительно хорошей по тем временам мореходностью, с чем связано активное использование каракк для плаваний в океанах в эпоху Великих географических открытий.

Использовались и как торговые, и как военные корабли.

Этимология

Слово испанского происхождения, возможно от арабского qaraqir, множественной формы слова qurqur — торговое судно, или от латинского carricare — грузить, загружать, или греческого karkouros — лодка, башня.

Менее правдоподобна версия происхождения слова от древнекельтского названия «куррах», или «курука» (валл. «коракл»)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) — лодка из бычьих кож, использовавшаяся древними ирландцами в эпоху раннего средневековья.

В Португалии в то время каракки обычно называли просто «нау» (порт. nau). В Испании «carraca» или «нао», во Франции «caraque» или «неф». Стоит отметить, что «нау», «нао» или «неф» означает просто «корабль» и этот термин мог относиться как к каракке, так и к каравелле, или к относительно большому судну другой конструкции.

История

Каракки впервые появились в XIV веке в Португалии и предназначались для океанских плаваний в Атлантическом океане. Позже распространились в Испании, Венеции, а затем в Англии, Франции и Турции.

В XV—XVI веках каракка была крупнейшим парусным судном Европы.

За этот период были построены сотни каракк. Ниже упомянуты корабли, наиболее интересные с точки зрения конструкции и технологий.

Н. П. Боголюбов об упоминаниях каракк в XIV веке пишет следующее:

«Дон Педро в своей хронике говорит, что „семь кастильских галер, крейсировавших около Майорки (1359 год), захватили венецианскую каракку и привезли её в Картахену; что она была трёхпалубная“ и следовательно была высокая. Другой случай пленения каракки рассказывается в хронике Педро-Нино 1401 года. Дальнейших сведений о каракках XIV не имеется»

В 1418 по заказу короля Англии Генриха V было спущено на воду крупнейшее судно тех времён, каракка «Грейс Дью». Длина его была 66 метров, ширина — 15, водоизмещение по разным оценкам от 1400 до 2750 тонн, экипаж 250 человек.

Обшивка была сделана внакрой (кромка на кромку), в результате чего корабль оказался неудачным — его корпус не имел достаточной жёсткости. Англичане тогда ещё не использовали сравнительно новую технологию обшивки вгладь, хотя она уже давно была известна на Средиземноморье.

В XV веке ещё не было корабельной артиллерии, суда не имели пушечных портов вдоль борта. Поэтому вооружение этого большого корабля составляли только 3 пушки.

«Грейс Дью» не пришлось принять участие в походах и сражениях. Свой век оно завершило в 1439 году, сгорев от удара молнии. В 2004 году были проведены археологическое исследование останков этой каракки.

В 1462 году первый раз упоминается построенная во Франции каракка водоизмещением 800 тонн "«Пьер из Ла-Рошели» (фр. Pierre de la Rochelle) (позже более известна под названием «Петер из Данцига» (нем. Peter von Danzig) — первое крупное судно на Балтийском море, обшивка которого сделана по технологии вгладь.

Предположительно в 1500 году на каракке «Шарент» французский судостроитель Дешарж впервые применил пушечные порты.

В 1511 году в Англии спущена на воду каракка «Мэри Роуз» длинной по ватерлинии 38,5 метров и водоизмещением 500 тонн.

В 1512 году в Шотландии спущена на воду каракка «Михаил» (также известная как «Великий Михаил»), длинной 73,2 метра и водоизмещением 1000 тонн, которая стала крупнейшим кораблём своего времени.

В ответ на шотландский корабль англичане в 1514 году спустили на воду ещё одну большую каракку — «Генри Грейс э'Дью» (фр. Henry Grace à Dieu — «Генрих милостью Божьей»), также известную как «Большой Гарри» (англ. Great Harry), длинной 50 метров и водоизмещением 1000 тонн. Её вооружение составляли 43 пушки и 141 лёгкое поворотное орудие наподобие ручной кулеврины.

Английские каракки XVI века из «Свитка Энтони», первого реестра английского флота 1540-х годов:

«Понси» (англ. «Pauncy»)

«Мэри Роуз» (англ. «Mary Rose»)

«Питер Помигрэнит» (англ. «Peter Pomegranate»)

«Генри Грейс э’Дью» (фр. «Henry Grace à Dieu»)

В 1522 году в Ницце была спущена на воду каракка Рыцарей-Госпитальеров «Святая Анна». Вся подводная часть корпуса корабля и два из шести поясов выше ватерлинии были обшиты листами свинца. Одни историки считают, что «Святая Анна» таким образом была первым броненосцем, другие полагают, что это было сделано в целях повышения водонепроницаемости корабля.

На корабле была кузница с тремя оружейными мастерами, печи и ветряная мельница для выпечки на борту хлеба и столовые. Также на корабле был сад цветов. Каракка могла вместить помимо моряков 500 человек десанта.

В XVI веке, как эволюция каракки, появился галеон (первое упоминание в 1535 году), который постепенно вытеснил этот тип корабля.

Но замещение каракк новым типом судов было постепенным. Так, каракки, наряду с галеонами, входили в состав испанской Непобедимой армады в 1588 году. А португальские каракки ходили в Ост-Индию и в начале XVII века (португальская каракка «Санта Катарина» была захвачена голландской эскадрой в 1603 году).

Конструкция

Кроме текстов из документов той эпохи, источником информации о внешнем виде и конструкции каракк являются немногочисленные изображения на картинах современников, изображения на морских картах тех времён и отдельные археологические находки.

Чертежей кораблей эпохи каракк не существует (первый примитивный чертеж относится к 1586 году и является чертежом галеона).

Одним из первых изображений в живописи судна близкого по конструкции к каракке является картина Джентиле да Фабриано «Спасение моряков Николаем Чудотворцем», 1425 года.

Ценным археологическим материалом раннего периода каракк является так называемое «судно из Матаро», небольшое одномачтовое судно по конструкции близкое к каракке — старейшая средневековая модель судна, найденная близ Испанского города Матаро и датируемая приблизительно 1450 годом. Ныне эта модель хранится в Ротердамском морском музее (музей принца Хендрика).

Археологическим материалом периода расцвета каракк служит частично сохранившаяся и поднятая в 1982 году английская каракка «Мэри Роуз», затонувшая в 1545. Это один из «больших кораблей» («great ship») военно-морского флота Англии того периода. Сейчас восстановленная часть «Мэри Роуз» демонстрируется в одноимённом музее в Портсмуте.

Размеры и водоизмещение. В качестве типовых для каракки размеров обычно приводятся следующие данные: длина до 50 метров, ширина до 12, высота борта до 9 метров..

Но размеры каракк были самые разнообразные. Типичная для трёхмачтовых каракк конца XV века — начала XVI века, таких как нао Колумба «Санта-Мария» и корабли Магелана, длина была 20-30 метров, водоизмещение 100—200 тонн.

В начале и середине XVI века с развитием корабельной артиллерии типичная длина больших четырёхмачтовых каракк достигает 50 метров, а иногда и до 70 метров (шотландская каракка 1514 года «Михаил»). Водоизмещение таких каракк 500—1000 тонн.

Впрочем, и в XV веке водоизмещение крупнейшей каракки («Грейс Дью», 1418 год) было 1400 тонн (по некоторым данным 2750 тонн), длина 66 метров, ширина 15 метров.

Для каракк характерны очень округлые формы корпуса, соотношение длины корпуса к ширине — от 3:1 на ранних до 6:1 на более поздних каракках.

Грузоподъёмность каракки водоизмещением 1600 тонн составляла 900 тонн.

Количество человек, которое большая каракка XVI века могла взять на борт было от 500 до 1200 человек.

Вместимость же каракк XV — начала XVI века была значительно меньше, так экипаж 5 кораблей Магелана составлял 265 человек — от 30 до 60 человек на каждом судне водоизмещением 75-120 тонн.

Парусное вооружение. Количество мачт на каракке обычно три, на больших кораблях было четыре мачты. Можно встретить упоминания о пятимачтовых каракках , но следует учитывать, что бушприт тогда тоже считали за мачту. Небольшие суда раннего периода, тоже относимые к караккам, имели 1-2 мачты.

Парусное вооружение — прямое на фоке и гроте, и косое на бизани. Если мачт было четыре, то вторая, малая бизань (бонавентура) также несла косой парус.

На фок- и грот-мачтах часто дополнительно ставились марсели. В XVI веке на фоке и гроте больших каракк появляются также и брамсели, а на бизани второй косой парус.

Для каракк характерно наличие больших марсовых корзин на мачтах, в которых, помимо вперёдсмотрящего во время походов, во время боя размещались стрелки из луков и арбалетов и пращники.

На иллюстрации из Свитка Энтони (1546 год) видно, что грот-мачта «Генри Грейс э’Дью» имеет грот-стеньгу, чего не наблюдается на более ранних изображениях кораблей.

Конструкция корпуса. Отличительной чертой каракк являются развитые высокие надстройки на баке и юте — форкастль и ахтеркастль соответственно. Такие конструкции в более примитивном виде характерны для более ранних кораблей Европы, в том числе для распространённых на севере Европы коггов.

До развития корабельной артиллерии на этих надстройках, защищённых щитами, размещались вооружённые воины, лучники и арбалетчики.

Благодаря этим конструкциям, в английских средневековых источниках каракки иногда называются «башенные корабли».

Специфичным именно для карак был высокий, «многоэтажный» полубак, выступавший вперёд за форштевень. Сменивший каракки галеон в первую очередь отличается как раз более скромным и сдвинутым от форштевня к фоку полубаком.

Ещё одной отличительной чертой каракк была «луковичная» форма корпуса — борта были закруглены и загибались внутрь. Помимо конструктивных соображений, такая форма борта затрудняла абордаж, а до развития корабельной артиллерии, в эпоху расцвета каракк, абордаж был основной формой морского боя.

Вообще, каракки, обладая наибольшими среди судов того времени размерами, прочным корпусом с закруглёнными бортами и многочисленным хорошо вооружённым экипажем, были самыми мощными кораблями своего времени, и даже одинокая каракка была очень сложной добычей для пиратов или другого противника.

Так, например, в 1594 году эскадра капера английской королевы Елизаветы Джорджа Клиффорда, графа Камберленд, состоявшая из 3 кораблей, целый день атаковала каракку «Синко Льягас», но так и не смогла её захватить.

А за два года до этого, в 1592 году четыре английских корабля захватили каракку «Мадре Де Диос» лишь после яростного боя.

Ещё одна отличительная черта каракк в конструкции корпуса — мощные фендерсы (кранцы) — вертикальные рёбра жёсткости на внешней стороне корпуса.

Со второй половины XV века на каракках и каравеллах обшивка стала выполняться вгладь. Такая технология обеспечила корпусу бо́льшую прочность, в отличие от технологии обшивки внакрой (кромка на кройку), которая, со времён дракаров, применялась тогда повсеместно на коггах и других типах судов. В результате эта технология позволила строить суда бо́льших размеров с бо́льшей грузоподъёмностью. Что и предопределило вытеснение коггов каракками.

Управление рулём осуществлялось на малых судах с помощью румпеля, а на больших применялся колдершток. Штурвалов тогда не было, они появились лишь в начале XVIII века.

Каракки XVI века имели до 4 палуб.

Вооружение. В XV веке артиллерия на флоте практически не применялась, единственной тактикой морского сражения был абордаж. Единичные, тогда ещё примитивные орудия, установленные на каракках не были достаточно эффективны и решающим фактором было наличие многочисленной хорошо вооруженной команды для абордажа. Также значительный урон команде врага наносили пращники, лучники и арбалетчики, размещавшиеся в высоких надстройках — «кастлях» и на марсах.

На каракках применялись абордажные сетки, мешавшие воинам врага попасть на судно.

С 1500 года, с развитием артиллерии, на каракках появляются артиллерийские порты и количество орудий корабля значительно возрастает.

Типичное вооружение каракки XVI века составляло 20-40 пушек, установленных на палубах и ещё несколько десятков лёгких поворотных орудий класса ручных кулеврин.

Наиболее известные каракки

Самыми известными каракками, безусловно, являются флагман первой экспедиции Христофора Колумба «Санта-Мария» и первый корабль, обогнувший Земной шар, единственный уцелевший корабль экспедиции Фернана Магеллана «Виктория».

Далее, в хронологическом порядке перечислены каракки, которые получили либо историческую известность, либо знаменательны конструктивными особенностями:

• «Грейс Дью» (фр. Grace Dieu — «Милость Божья», 1418) [en.wikipedia.org/wiki/Grace_Dieu_(ship)] — флагманский корабль английского короля Генриха V, одно из крупнейших судов своего времени — длина 66 метров, ширина 15 метров, водоизмещение по разным оценкам от 1450 до 2700 тонн.
• «Петер из Данцига» (Peter von Danzig, до 1462) — большая каракка Ганзейского союза французской постройки
• «Санта-Мария» — флагманский корабль экспедиции Христофора Колумба 1492 года.
• «Сан-Габриэл» [en.wikipedia.org/wiki/S%C3%A3o_Gabriel_(ship)] — флагманский корабль экспедиции Васко да Гамы 1497—1499 годов.
• «Шарант» (Le Charente, 1512) Людовика XII Французского — первый корабль на котором были прорезаны орудийные порты. Вооружение корабля составляли 40 тяжелых и 60 легких орудий.
• «Цветок моря» (Flor de la Mar) — каракка Эштевана да Гамы, Жуана да Нова и Афонсу де Албукерки, служившая Португалии в Индийском океане в 1502—1511 годах.
• «Мэри Роуз» (Mary Rose, 1510) — трёхпалубная каракка водоизмещением 700 тонн. Частично поднята со дна и выставлена в музее в Портсмуте
• «Михаил» (также известный как «Великий Михаил», 1512) [en.wikipedia.org/wiki/Michael_(ship)] — шотландская каракка, одно из крупнейших судов своего времени, длинной более 70 м.
• «Генри Грейс э’Дью» (фр. Henry Grace à Dieu — «Генрих милостью Божьей») [en.wikipedia.org/wiki/Henry_Grace_à_Dieu] — крупнейший корабль английского флота в первой половине XVI века.
• «Виктория» и другие корабли экспедиции Магеллана 1519—1522 годов — «Тринидад», «Сан-Антонио», «Консепсьон», «Сантьяго»
• «Санта Катарина до Монте Синай» (Santa Catarina do Monte Sinai, 1520) [en.wikipedia.org/wiki/Santa_Catarina_do_Monte_Sinai] — большая португальская каракка, построенная в Индии.
• «Святая Анна» (Santa Anna, 1522) [en.wikipedia.org/wiki/Santa_Anna_(ship)] — каракка рыцарей-Госпитальеров. Судно было частично обшито свинцовыми листами, что позволяет считать её первым броненосным кораблём (хотя другие исследователи считают, что эта была мера для повышения водонепроницаемости).
• «Дофин» (La Dauphine) [en.wikipedia.org/wiki/La_Dauphine] — флагманский корабль экспедиции Джованни да Верраццано 1523—1524 годов.
• «Большой Горностай» (Grande Hermine) [en.wikipedia.org/wiki/Grande_Hermine] — каракка второй экспедиции Жака Картье 1535—1536 годов.

Новоделы (полноразмерные копии) известных каракк

• «Санта-Мария» 1893 года для Всемирной выставки в Чикаго.
• «Санта-Мария» 1929 года, построена в Кадисе для выставки в Севилье. Эта реплика разрушилась в 1945 году.
• «Санта-Мария» 1951 года, копия погибшего второго новодела. Изготовлена в Валенсии для съемки фильма «Заря Америки». В 1952 г. судно перешло в Барселону, где и находится по настоящее время, открытое для посещения туристов.
• «Виктория» 1992 года, участвовала в выставке Expo 2005 в Нагое, Япония.
• «Виктория» 2011 года, построена в Чили к празднованию 200-летия страны в честь первых европейцев, ступивших на этот континент. Поиск достоверных планов «Виктории» занял 3 года, с 2006 по 2009, строительство ещё 2 года. Реплика была открыта как музей в октябре 2011 года в Пунта-Аренас
• «Большой Горностай» 1967 года, присутствовала на Expo 1967 как плавучий ресторан. После выставки реплика была перевезена в Квебек, где на три десятилетия была выставлена в городском парке, пришла в плохое состояние и была разобрана.

В современной культуре

Образ каракки используется в игре Total War Shogun 2 в качестве Чёрного корабля.

См. также

• Когг
• Неф
• Галеон
• Каравелла
• Великие географические открытия
• Индийские армады

Литература

• Боголюбов Н. П. «Исторiя корабля». Том I. Москва, 1879 год
• Винтер Генрих. «Суда Колумба 1492 г». Ленинград, «Судостроение», 1975 год
• Дыгало В. А., Аверьянов М. История корабля. Выпуск 2, Москва, 1989 год. (данный истоник, несмотря на то, что является классическим, содержит очень много ошибок, поэтому использовать его надо с большой осторожностью)
• [militera.lib.ru/research/kopelev_dn/index.html Копелев Д. Н. Золотая эпоха морского разбоя. Пираты. Флибустьеры. Корсары. Москва. Остожье. 1997 год]
• Макаров А. Р. Боевые корабли мира. Иллюстрированная энциклопедия. Санкт-Петербург. 1995 год
• Морской энциклопедический словарь. Санкт-Петербург. Судостроение. 1993 год. ISBN 5-7355-0281-6
• [sakhgu.ru/Expert/Ship/M_Chronicles.html#__Ogl Мытник Н. Краткая история корабельных наук. Владивосток. Издательство Дальневосточного университета. 2004. ISBN 5-7444-0889-4]
• Шершов А. П. История военного кораблестроения. Санкт-Петербург. Полигон. 1994 год (1952 год). ISBN 5-85391-010-8
• [militera.lib.ru/h/stenzel/1_09.html Штенцель А. История войн на море. Москва. Изографус, ЭКСМО-Пресс. 2002 год (1916 год)]

Ссылки

• [www.privateers.ru/ship-types/karakka.html статья «Каракка» на сайте «Весёлый Роджер»]
• [www.ageofsailers.com/ship-types/karakka «Каракки» оставившие след в истории]
• [xlegio.ru/navy/medieval-ships/history-of-shipbuilding/flemish-carrack.html статья «Фламандская каракка» на сайте «X Legio»]
• [www.xlegio.ru/navy/medieval-ships/history-of-shipbuilding/mary-rose-english-ship.html «Мэри Роуз» на сайте «X Legio»]
• [ageofsailers.com/ships/santa-katerina «Santa Catarina do Monte Sinai» на сайте Эпоха парусников]
• [windgammers.narod.ru/Korabli/San-Gabriel.html «Сан-Габриэл» на сайте «Парусники. Энциклопедия парусных кораблей»]
• [windgammers.narod.ru/Korabli/La-Grand-Francyas.html «Ла Гранд Франсуаз», большая четырёхмачтовая каракка, на сайте «Парусники. Энциклопедия парусных кораблей»]
• [www.sir35.ru/Var/K_702.htm фото модели и описание каракки]
• [www.maryrose.org/ сайт музея «Мэри Роуз» в Портсмуте] (англ.)
• [en.rotterdam.info/visitors/events/619/matarmodel-oldest-shipmodel-gives-up-secrets/ Роттердамский морской музей и модель Матаро на сайте Rotterdam Info] (англ.)

Отрывок, характеризующий Каракка

– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.