Каракол

Город Каракол Флаг Герб Страна КиргизияКиргизия Область Иссык-КульскаяИссык-Кульская область|Иссык-Кульская Район Ак-Суйский Координаты 42°30′00″ с. ш. 78°23′00″ в. д.42.50000° с. ш. 78.38333° в. д. / 42.50000; 78.38333    Основан 1 июля 1869 год Прежние названия Пржевальск (1889-1922 гг., 1939-1992 гг.) Площадь 48,05 км² Высота центра 1760 м Тип климата резко-континентальный Население 79 700 человек (2015) Часовой пояс UTC+6 Телефонный код +996-3922-XXXXX Почтовый индекс 722200 Автомобильный код I, 09 Официальный сайт [www.karakol.com.kg akol.com.kg]

К:Населённые пункты, основанные в 1869 году

Карако́л (кирг. Каракол) — город в Киргизии, административный центр Иссык-Кульской области. В 1889—1922 и 1939—1992 гг. носил название Пржевальск. Население (2014) — 79,7 тыс. человек. Город известен в СНГ и дальнем зарубежье своими рекреационными возможностями — озеро Иссык-Куль, горнолыжная база, горячие источники и условия для экстремальных видов спорта (парапланинг, маунтинбайк, альпинизм).

География

Город [www.google.ru/maps/@42.4851732,78.4070999,13z расположен] в восточной части области, у подножья хребта Терскей-Ала-Тоо, в нижнем течении реки Каракол, в 12 км от побережья озера Иссык-Куль, на высоте 1690—1850 метров над уровнем моря. Расстояние до города Бишкек — 400 км, до ближайшей железнодорожной станции Балыкчи 220 км по автодороге и водным путём — 184 км.

Город Каракол привлекает треккеров, путешественников и альпинистов со всех континентов своими живописными и столь первозданными горными ландшафтами.

В ущелье Каракол хребта Терскей-Ала-Тоо в 7 км от города среди величественных хвойных лесов действует горнолыжная база «Каракол» с 5 (четыре кресельных) подъёмниками (перепад высот с 2300 до 3450 метров) . В советские времена её использовали для проведения тренировок Олимпийской сборной страны.

С панорамной вершины 3040 м над уровнем моря, куда идёт подъёмник, открываются прекрасные виды на высокогорное озеро Иссык-Куль и ближайшие пятитысячники (самый высокий на хребте пик Каракол — 5281 метров и остроконечный пик Джигит — 5173 метров).

От Каракола на запад по южному берегу Иссык-Куля в 30 км находятся курорты Джеты-Огуз (Семь быков) и Жили-Су (Тёплая вода). На восток в 10 км — климатобальнеогрязевой курорт Джергалан [www.etolen.com/index.php?option=com_content&task=view&id=5035], а в 50 км — в отрогах Тянь-Шаня ледниковое озеро Мерцбахера. От него трекинг до МАЛ «Хан-Тенгри».

Климат

Климат в городе умеренно-континентальный, с элементами горного и морского. Среднегодовое количество атмосферных осадков составляет 350—450 мм.

Климат Каракола
Показатель	Янв.	Фев.	Март	Апр.	Май	Июнь	Июль	Авг.	Сен.	Окт.	Нояб.	Дек.	Год
Средняя температура, °C	−7	−6,5	0,5	6,5	11,5	14	16,5	15,5	12	6	−0,5	−4,5	5,3
Норма осадков, мм	10	9	18	35	53	49	52	49	42	32	23	14	386
Источник: [pogoda.yandex.ru/karakol/climate?ncrnd=9390 Яндекс погода]

История

1869—1889 Каракол

Город был заложен в 1869 году, как военно-административный центр на караванной дороге из Чуйской долины в Кашгарию, штабс-капитаном бароном Каульбарсом, которому было дано задание выбрать удобное место для нового города. И вот первого июля 1869 года улицы, площади и гостиный двор были заложены. Эта дата и стала считаться днём рождения города Каракол, названного так по названию реки, на которой он расположен.

1889—1922 Пржевальск

Город несколько раз менял своё название. 23 марта 1889 года по повелению царя город Каракол, Семиреченской области, был переименован в Пржевальск, «для увековечения в Средней азии памяти Николая Михаиловича Пржевальского», который на пути в своё 5-е путешествие умер в Караколе от брюшного тифа. По его желанию он был похоронен на берегу Иссык-Куля.

Город был, пожалуй, одним из наиболее опрятных городов дореволюционного Кыргызстана. Он имел строгую прямоугольную планировку, утопал в зелени садов — каждому застройщику вменялось в обязанность посадить сад и аллею перед своим домом. Было решено строить город-сад. Несколько иначе чем в других городах Средней Азии выглядели и сами строения.

До 1887 года строились в основном глинобитные дома. Но после сильного землетрясения 1887 года, город застраивался преимущественно деревянными домами с крылечками, украшенными богатой затейливой резьбой. Это придавало городу облик среднерусской полосы. «Сам по себе Пржевальск симпатичнейший и чистенький городок», — писал один из современников.

К 1872 году в Караколе было выстроено 132 двора. К 1897 году население составляло 8108 жителей.

Среди городов дореволюционного Кыргызстана Каракол был городом сравнительно высокой культуры. Отсюда отправлялись участники многочисленных экспедиций в центральную Азию, это были известные учёные и путешественники.

В 1887 году Я. И. Корольковым в городе была основана первая в Кыргызстане метеостанция. Первая публичная библиотека открыта Барсовым Н. М., в 1907 году был организован конный завод по инициативе штабс-капитана В. А. Пьяновского.

С экономической точки зрения город развивался как торговый и административный центр всего Прииссыккулья. В 1894 году 34 % всего бюджета города составляли доходы от торговли. Одновременно стали возникать и промышленные предприятия. К 1914 году в городе и его окрестностях действовало 60 промышленных предприятий, но они в основном были небольшими.

1922—1939 Советский Каракол

В 1922 году городу было возвращено название Каракол.

1939—1992 Советский Пржевальск

В 1939 году в связи со столетием со дня рождения Н. М. Пржевальского город вновь переименован в Пржевальск.

В советское время Пржевальск был тихим городком. У него был собственный аэродром для малой авиации.

Недалеко от Пржевальска у села Покровка располагалась советская военная база по испытанию торпедных катеров.

Современный Каракол

В 1992 году после обретения Кыргызстаном независимости Пржевальск опять был переименован в Каракол. В настоящее время город является промышленным центром Иссык-Кульской области: АО «Иссыккульэлектро» (машиностроение); пищевая и перерабатывающая промышленность — АО «Каракол-Буудай» (переработка зерна), АО «Ак-Булак» (переработка молока), АО «Сейил» (производство безалкогольных напитков), АО «Тоштук» (производство и переработка мяса); АО «Темир-Бетон» (производство строительных материалов); ОсОО «Ата-Кенч» (лёгкая промышленность). Правительством Кыргызстана учреждена СЭЗ (свободно-экономическая зона) «Каракол».

Из учебных заведений в городе действует: Иссык-Кульский Государственный Университет им. Касыма Тыныстанова, Институт кооперации им. Алышпаева, Каракольский филиал Московского института предпринимательства и права, Иссыккульский центр юридической академии, Медицинское училище, Педагогическое училище, Музыкальное училище, Кооперативный техникум, а также 7 средних школ, одна школа-гимназия и две школы-лицея.

С 1 сентября 2013 года открылась новая средняя школа № 15 (в микрорайоне Восход), строительство которой было приостановлено в 1989 году.

Городской краеведческий музей показывает природу Иссык-Кульской области, а также историю, культуру и этнологию местных народов начиная с бронзового века.

С 2014 года строится 6-этажная гостиница по ул.Абдрахманова, это довольно серьезное строительство в Караколе с момента независимости Кыргызстана.

Городские символы

Герб города Пржевальска был высочайше утверждён 19 марта 1908 года —

В черном щите серебряный глобус с золотым меридианом и подставкою, сопровождаемый сверху золотою о пяти лучах звездою. В золотой оконечности щита два накрест положенные червленые колосья, обремененные в точке пересечения натуральною пчелою. В вольной части герб Семиреченской области. Щит увенчан серебряною о трех зубцах башенною короною и окружен двумя золотыми колосьями, соединенными Александровской лентою. Полное собрание законов Российской империи

Современные герб и флаг г. Каракола были утверждены по итогам конкурса по созданию символов города (герба, флага и гимна), организованного в марте 2007 года городским советом и мэрией города. Основная композиция герба и флага состоит из элементов солнца и головы оленя с рогами.

Население

По данным переписи населения Киргизии 2014 года численность населения города составила 79 700 жителей, в том числе:

• киргизы — 43 951 человек или 69,3 %
• русские — 10 762 человека или 17,0 %
• уйгуры — 2493 человека или 3,9 %
• узбеки — 2156 человек или 3,4 %
• татары — 1102 человека или 1,7 %
• дунгане — 942 человека или 1,5 %
• казахи — 678 человек или 1,1 %
• калмыки — 544 человека или 0,9 %

Город Каракол с подчинёнными населёнными пунктами на 2009 год населяют 66 294 жителей, в том числе:

• киргизы — 44 878 человек или 67,7 %
• русские — 12 343 человека или 18,6 %
• уйгуры — 2530 человек или 3,8 %
• узбеки — 2182 человека или 3,3 %
• татары — 1152 человека или 1,8 %
• дунгане — 943 человека или 1,4 %
• казахи — 708 человек или 1,1 %
• калмыки — 679 человек или 1,0 %

Население города в 1897 году — 8100 человек, в том числе:

• русские — 36 %
• сарты — 27 %
• киргизы — 17 %
• китайцы — 11 %
• татары — 7 %

Известные уроженцы

• Забиров, Рашид Джамалиевич (1918—1980) — директор Тянь-Шаньской физико-географической станции АН КиргССР.
• Родионов, Пётр Иванович — генеральный директор АО «Лентрансгаз» (1978‒1995), министр топлива и энергетики Российской Федерации (1996‒1996).
• Шемякин, Григорий Мелентьевич — стрелок 1075-го стрелкового полка 316-й стрелковой дивизии 16-й армии Западного фронта, Герой Советского Союза.
• Чабан, Сергей Яковлевич — генерал майор ВС РФ, полномочный представитель Президента РФ по Самарской области

Достопримечательности

Православный Свято-Троицкий собор (1895), Дунганская мечеть (1910), мемориальный музей (1957), могила и памятник Н. М. Пржевальскому. Зоопарк, в котором имеется 138 различных видов животных.

Топографические карты

• Лист карты K-44-49 Пржевальск. Масштаб: 1 : 100 000. Указать дату выпуска/состояния местности.

Ссылки

• [www.karakolcity.kg/ Официальный сайт органов местного самоуправления г. Каракола]
• [www.google.ru/maps/place/Каракол,+Киргизия/@42.4928475,78.3956578,3a,66.8y,307.15h,88.38t/data=!3m4!1e1!3m2!1sZepTMVv8muaGiY4ykxpGfA!2e0!4m2!3m1!1s0x38865b91e1f04c0b:0xeb5bfe3900e7ecfa Виртуальный 3D тур по улицам города (google street view)]
• [www.karakol.com.kg/photo Фотографии города Каракол]
• [www.citykr.kg/karakol.php На сайте Ассоциации городов Киргизии]

Отрывок, характеризующий Каракол

– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
Один вз них бежал наперерез коляске графа Растопчина. И сам граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все смотрели с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к вим.
Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.