Карасубазарский трактат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Карасубазарский трактат — договор между Российской империей и Крымским ханством, подписанный 1 ноября 1772 года в городе Карасубазар (ныне Белогорск). Договор подписали с российской стороны князь В. М. Долгоруков-Крымский и генерал-поручик Е. А. Щербинин, с крымской — новоизбранный хан Сахиб II Герай. Крым объявлялся независимым от Османской империи ханством под покровительством России. К России переходили морские черноморские порты Керчь, Кинбурн и Еникале. 29 января 1773 года договор был ратифицирован императрицей Екатериной II.

Два года спустя, в 1774 году, эти положения в Кючук-Кайнарджийском договоре признала Османская империя.



См. также

Напишите отзыв о статье "Карасубазарский трактат"

Литература

  • А. Р. Андреев. Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский. Документальное жизнеописание. Историческая хроника XVIII века. Москва, 1997.

Ссылки

  • [lenta.ru/articles/2016/04/09/krymskoe_khanstvo/ От шариата к Европе/ Почему Крым вошел в состав Российской империи в XVIII веке]

Отрывок, характеризующий Карасубазарский трактат

В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.