Карасу (приток Евфрата)
| Карасу | |
| Характеристика | |
|---|---|
| Длина |
470 км |
| Бассейн |
22 000 км² |
| [tools.wmflabs.org/osm4wiki/cgi-bin/wiki/wiki-osm.pl?project=ru&article=Карасу+(приток+Евфрата) Водоток] | |
| Исток |
|
| — Местоположение | |
| — Высота |
≈ 2125 м |
| — Координаты |
40°12′59″ с. ш. 41°29′28″ в. д. / 40.216472° с. ш. 41.491306° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=40.216472&mlon=41.491306&zoom=15 (O)] (Я) |
| Устье | |
| — Местоположение |
у Мерджана |
| — Координаты |
39°43′44″ с. ш. 40°15′24″ в. д. / 39.729028° с. ш. 40.256722° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.729028&mlon=40.256722&zoom=12 (O)] (Я)Координаты: 39°43′44″ с. ш. 40°15′24″ в. д. / 39.729028° с. ш. 40.256722° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=39.729028&mlon=40.256722&zoom=12 (O)] (Я) |
| Расположение | |
| Водная система | |
|
| |
| Страна | |
|
| |
|
| |
Карасу (Западный Евфрат[1], в верховье Карасу-Нехри[2]; тур. Karasu) — река на востоке Турции, правая составляющая Евфрата. Длина Карасу — 470 км, площадь бассейна 22 тыс. км²[1].
Берёт начало у поселения Кизил-Килиса на высоте около 2125 м[2]. Протекает по ущелью до поселения Тафта, где вытекает в долину города Эрзурум. Река в долине спрямлена, старое русло обезвожено и частично заполнено озёрами-старицами.
У города Илыджа Карасу принимает слева крупный приток — Пулур, после чего покидает равнину Эрзум-Оваси и вновь течёт по ущелью[3].
Весеннее половодье, летняя межень[1]. Осуществляется сплав леса[1].
Содержание
Притоки
Объекты по порядку от устья к истоку ( ← левый приток | → правый приток | — объект на реке ):
- Карасу
- Карасу-Нехри
Напишите отзыв о статье "Карасу (приток Евфрата)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Карасу // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ 1 2 3 4 Лист карты K-37-143 Хинс. Масштаб: 1 : 100 000. Издание 1972 г.
- ↑ Лист карты J-37-11 Эрзурум. Масштаб: 1 : 100 000. Состояние местности на 1981 год. Издание 1985 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Лист карты [www.google.com/search?hs=uOq&q=%22J-37-V%22&btnG=Поиск&lr=&aq=f&oq= J-37-V].
- ↑ 1 2 3 Лист карты J-37-9 Терджан. Масштаб: 1 : 100 000. Издание 1973 г.
- ↑ Лист карты J-37-10 Ашкале. Масштаб: 1 : 100 000. Издание 1972 г.
- ↑ 1 2 3 4 Лист карты [www.google.com/search?hs=uOq&q=%22J-37-VI%22&btnG=Поиск&lr=&aq=f&oq= J-37-VI].
</ol>
Топографические карты
K-37-143 | ||
J-37-9 | J-37-10 | J-37-11 |
Ссылки
- Карасу // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
Отрывок, характеризующий Карасу (приток Евфрата)
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
