|
Данные в этой статье приведены по состоянию на 1900.Вы можете помочь, обновив информацию в статье.
|
|
Каратегин (букв. черные горы) — историческая область в Таджикистане, расположенная в горах по среднему течению р. Вахш (Сурхоб), правого притока Амударьи.
В XIX веке Каратегин составляет особое бекство Бухарского ханства, граничащее на севере через Гиссарский и Алайский хребты и с Самаркандской и Ферганской областями, на востоке — условной линией, направляющейся на юго-восток от перевала Бок-баш в Алайском хребте, с Ферганой, на юге — хребтом Петра Великого с бекством Дарваз и на западе — линией, проходящей меридионально через верховья Иляка, левого притока Кафирнигана, с бекством Гиссар.
Около 9500 кв. вёрст с населением до 60 тысяч душ обоего пола. Долины рек занимают не более 1/5 пространства страны, остальные же 4/5 заняты горами. В общем Каратегин представляет горную страну, прорезанную посередине, с севера-востока на юго-запад, рекой Сурхоб (среднее течение Вахша) и заключающую в своих пределах (с севера на юг): южный склон Гиссарского и Алайского хребтов, западную оконечность Заалайского хребта, долину Сурхоба и северные склоны хребта Петра Великого.
Склоны первых двух хребтов, имеющих весьма значительную высоту, скалисты, труднопроходимы и населены только по ущельям и небольшим долинам правых притоков Сурхоба; через Гиссарский хребет (перевал Пакшиф — около 4000 м) Каратегин сообщается вьючным путём с верховьем Зеравшана, а через Алайский хребет (перевал Тарак) таким же путём с Ферганой. Пути эти зимой в большинстве случаев непроходимы или доступны только для пешеходов. Долина Сурхоба, протекающего по Каратегину на протяжении 165 вёрст, представляет наиболее населённую и важную часть страны; восточная часть её лежит на высоте 6 ½ т. фт., а западная (г. Гарм) на выс. 4520 фт. над уровнем моря.
Сурхоб в восточной части Каратегина принимает слева значительный приток Муксу, истоки которого находятся в северо-западной части Памира; остальные левые притоки ничтожны, кроме Оби-Хингоу (Хуллес), нижняя часть коей находится в самом западном углу Каратегина; остальное же течение принадлежит Дарвазу. Ширина Сурхоба в Каратегине в верхней части 10 саж., в нижней до 250 саж. (Гарм); глубина по временам года весьма различна, летом до 3 саж. К югу от долины Сурхоба высится огромный хребет Петра Великого, средняя высота коего не ниже 14 тыс. фт., а отдельные вершины достигают 20-22 т. фт.; немногие перевалы, служащие для сообщения с Дарвазом, весьма трудны и зимой недоступны. Северный склон хребта к р. Сурхобу весьма крут.
Климат Каратегина континентальный и здоровый, зима продолжительна и довольно сурова; снега выпадает много; жаркое лето длится не более 2 месяцев. Население Каратегина состоит из оседлых таджиков (ок. 50 тыс.), живущих на 3 страны, и кочевых киргиз (ок. 10 т.) — на востоке.
Таджики занимаются земледелием, ремеслами и торговлей; разводят пшеницу, ячмень, люцерну, яблони, абрикосы и немного винограда. Поля сеются чаще всего под дождь, а сады и огороды орошаются искусственно. Лесов мало; отчасти на топливо идёт кизяк.
Скотоводство развито слабо; исключение составляют киргизы, у которых оно — главное занятие; продукты скотоводства и скот частью вымениваются на хлеб, привозимый из западной части Каратегина, так как киргизам своего хлеба не хватает. Промышленность развита только в виде кустарной: производство грубых тканей, вьючных мешков, теплых чулок. Предметами вывозной торговли (с Ферганой) служат овчины, шкуры лисиц, куниц и барса, чулки, ковровые вьючные мешки и т. п. Немаловажное значение имеет для Каратегина и отхожий промысел в городах Ферганской и Самаркандской областей. Административный центр Каратегина — Гарм.
Напишите отзыв о статье "Каратегин"
Ссылки
- [www.fp.ru/bulletin/17tadj.htm Каратегин]
|
---|
| Бекства | </div> | <tr style="height:2px"><td colspan="2"></td></tr><tr><th scope="row" class="navbox-group">Вассалы</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px"></div></td></tr></table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий КаратегинВопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.
Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n'avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.
|