Карачаевский национальный округ
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Административный центр | |
| Дата образования |
1920-1922 |
| Ревком | |
| Заместители |
Наны Токов, Иммолат Хубиев |
| Официальный язык |
Карача́евский о́круг, - один из шести округов Автономной Горской ССР.
Образование шести округов в составе Горской АССР было провозглашено на Съезде народов Терека 19 ноября 1920 г.
27 ноября 1920 г. был утвержден состав руководителей Карачаевского округа[1].
Весной 1921 г. в Кисловодске была открыта советско-партийная школа. Для получения высшего и среднего образования власти направляли представителей горской молодежи в крупные образовательные центры страны (Москва, Ленинград, Ростов, Владикавказ и др.). К аппаратной работе, помимо карачаевцев привлекались представители других народов, проживавшие в Кисловодске, где располагались окружные органы власти Карачая.
В апреле 1921 г. состоялся 1-й съезд Советов депутатов Карачаевского округа, на котором был избран исполнительный комитет, пришедший на смену ревкому высшего органа исполнительной власти региона.
3 мая 1921 г. был сформирован персональный состав окружного исполкома[2][3].
Из-за больших внутренних противоречий существование Горской АССР было непродолжительным и уже через год, 12 января 1922 года, декретом ВЦИК из неё был выделен Карачаевский округ, преобразованный в Карачаево-Черкесскую автономную область в составе Юго-Восточного (с 1924 г. - Северо-Кавказского) края РСФСР[4].
Напишите отзыв о статье "Карачаевский национальный округ"
Примечания
- ↑ [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=509&sid=1519319 Путеводитель. Республиканское государственное учреждение «Центр документации общественных движений и партий Карачаево-Черкесской Республики». 2009]. guides.rusarchives.ru. Проверено 8 мая 2016.
- ↑ [kvkz.ru/history/3435-ot-revkomov-k-sovetam-perehodnoy-etap-formirovaniya-organov-vlasti-karachaevskogo-okruga-1920-1922.html От ревкомов — к советам: переходной этап формирования органов власти Карачаевского округа (1920-1922)]. Кавказ. Проверено 8 мая 2016.
- ↑ [ilmu.su/otraslevoe-upravlenie-v-obrazovatelnoj-sfere-karachaya-i-cherkesii-v-1920-nach-1940-h-gg/ Отраслевое управление в образовательной сфере Карачая и Черкесии в 1920-нач.1940-х гг.] (ru-RU). Ilmu.su (13 сентября 2015). Проверено 8 мая 2016.
- ↑ [www.vexillographia.ru/russia/subjects/karacaj.htm Карачаево-Черкесия, флаг]. www.vexillographia.ru. Проверено 8 мая 2016.
Отрывок, характеризующий Карачаевский национальный округ
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.
Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
