Кара Юсуф

Кара Юсуф<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Султан Государства Кара-Коюнлу
1389 — 1420
Предшественник:	Кара Мухаммад
Преемник:	Искендер (1420-1436)
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Смерть:	1420(1420)
Место погребения:	Арджиш
Род:	Кара-Коюнлу
Отец:	Кара Мухаммад
Дети:	Джаханшах, Пирбудаг, Искендер, Испенд, Абу Саид

Кара Юсуф или Гара Юсуп туркмен (ум. 1420) — предводитель государства Кара-Коюнлу, умелый полководец, государственный деятель. Значительно расширил пределы государства, присоединил Азербайджан, Западный Иран, Ирак.

Основателем династии Кара-Коюнлу является один из эмиров джалаирида Шейха Увейса Байрам Ходжа. Основным местом кочевий на тот период являлись Азербайджан, Восточная Анатолия, Ирак. Сын Байрама Ходжи Кара Мухаммад создал феодальное государство с центром в городе Ван.

Позднее ему вместе с сыном Кара Юсуфом пришлось столкнуться с армией Тимура, победа войск Тимура вынудила предводителя туркмен бежать на запад к Османскому правителю — Баязиду. В битве при Ангоре Баязид I потерпел сокрушительное поражение и попал в плен. Что на время ослабило давление с запада, и дала возможность Тимуру вернуться в Самарканд и собрать новую армию для готовящегося похода в Китай. Воспользовавшись этой паузой Кара Юсуф вместе со своим союзником Ахмедом Джалаиром вернулись в Багдад. Здесь между ними возникли разногласия, вынудившие Ахмеда покинуть город; Кара Юсуф захватил город. Однако, потерпев поражение в битве с тимуридами, он на этот раз нашёл приют в государстве Мамлюков.

Борьба за Тебриз

После багдадского поражения Кара Юсуф и Ахмед Джалаир по приказу из Каира были арестованы в Дамаске. Здесь они вторично заключили союз и, поклявшись в вечной дружбе, договорились о переходе Ирака Ахмеду, а Азербайджана — Кара Юсуфу. По сообщению Хондемира:

Кара Юсуф и Султан Ахмед дали друг другу слово, что после выхода из заключения они останутся друзьями и союзниками. По обоюдному соглашению в Багдаде должен был править Султан Ахмед, а в Тебризе Кара Юсуф.

В 1406 году Ахмед захватил Багдад, в то время как Кара Юсуф готовил силы в Диярбакыре и Армении для похода в Тебриз. В конце 1406 г. Ахмед нарушил договор и захватил город, однако, не выдержав натиска с Востока, был вынужден его оставить. Тебриз снова достался Тимуридам.

21 апреля 1408 года, при Сардруде в Южном Азербайджане произошло большое сражение между войсками Кара-Коюнлу и сыном Тимура Миран-шахом. Последний был наголову разбит и пал в бою. Его войско рассеялось. Кара Юсуф овладел Тебризом и всем Южным Азербайджаном.

Летом 1410 года глава государства Ак Коюнлу Осман Кара Йулук выступил из Восточной Анатолии на Эрзинджан против Кара Юсуфа, Ахмед Джалаир, воспользовавшись отсутствием войск в Тебризе, вновь захватил город. Кара Юсуф вынужден был снять свои войска из Анатолии и в 1410 г. недалеко от Тебриза произошло сражение, где Ахмед потерпел окончательное поражение. В этой битве в качестве союзника принимал участие сын Ширваншаха Ибрагима I Кайумарс. Ахмед, пытаясь спастись бегством, был пойман и вскоре казнён вместе с сыновьями. Тебриз был окончательно присоединен к владениям Кара-Коюнлу, вскоре, после непродолжительной осады, был захвачен и Багдад. Таким образом, государство Джалаиридов прекратило своё существование, а на его месте утвердилась власть и держава Кара-Коюнлу.

Война на два фронта

К 1413 году в состав государства входили: большая часть Азербайджана, Армения, Курдистан и Ирак Арабский. Кара-Юсуф сделал своей столицей Тебриз. Сам он управлял Южным Азербайджаном, а остальные земли раздал в уделы своим сыновьям. Несмотря на близкое родство Ак-Коюнлу и Кара-Коюнлу, между ними, с самого первого момента их исторической жизни, сказывается резкая противоположность, столь же непобедимая, сколь и постоянная. Вторым сильным противником для Кара Юсуфа являлся властитель государства Тимуридов Шахрух, который не мог смириться с изгнанием своих родственников из Азербайджана. Кроме того к 1414 году Шахрух успешно победил своих соперников за обладание Фарсом и Мидией и бескровно присоединил эти территории к своим владениям.

В 1412 г. Кара Юсуф вторгся в Ширван. На реке Кура произошло сражение, в котором помимо войска Ибрагима, принимали участие его вассал Сиди Ахмед (правитель Шеки) и союзник царь Кахетии Константин XII. Союзники потерпели жестокое поражение, Ширваншах, 7 его сыновей и царь попали в плен Кара Юсуфу. Вскоре Ибрагим был освобожден Кара Юсуфом, получившим за него большой выкуп от тебризских купцов и ремесленников. В 1413 г. ширваншах вернулся в Ширван, признав себя вассалом Кара Юсуфа.

Пока Шах-Рох готовился к нападению, Кара Юсуф немедля двинулся к державе Ак Коюнлу и в 1418 г. он нанес ему крупное поражение в сражении при Калат ат-Руме (на среднем Евфрате). Эта победа дала возможность Кара Юсуфу полностью переключится на Восток для предстоящего нападения. Осенью 1420 г. он двинул навстречу приближающемуся сыну Тимура, но ещё прежде, чем сошлись войска, он неожиданно умер в пути.

Оценка правления

Сефевидский историк Гасан бек Румлу дал такую оценку личности Кара Юсуфа:

На поле брани был подобен кровожадному льву, в развлечениях же — облаком, рассыпающим жемчуга. Известный своей справедливостью и милосердием, в вопросах морали стоял выше всех. Старания свои тратил на наказание злодеев, во благо угнетенных, был ревнителем развития земледелия, сохранил в своей стране благоденствие и честность. Регулярно выдавал своим воинам их жалованье и продовольствие.

Ссылки

• Мюллер А. История Ислама, Т. 3, М., 2004., с. 385-87, 422-23.
• Алиярлы С. История Азербайджана. С древнейших времен до 70-х гг. XIX в., Баку, 2008., с.289-92.
• Ашурбейли С. История города Баку, Баку, 1992, с.98.
• Рыжов К. В. Кара Коюнлу // Все монархи мира. Мусульманский Восток. VII—XV вв. — М. : Вече, 2004. — ISBN 5-94538-301-5.</span>

Отрывок, характеризующий Кара Юсуф

Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.