Карбованец

Карбованец  (рус.)
Карбованець  (укр.) Karbovanet  (англ.) Karbovanet  (фр.)
1 карбованец 1991 года. Аверс
Коды и символы
Коды ISO 4217	UAK (804)
Аббревиатуры	крб
Территория обращения
Эмитент	Украина Украина
Производные и параллельные единицы
Дробные	Копейка (1⁄100)
Монеты и банкноты
Монеты	не выпускались
Банкноты	1, 3, 5, 10, 25, 50, 100, 200, 500, 1000, 2000, 5000, 10 000, 20 000, 50 000, 100 000, 200 000, 500 000 и 1 000 000 карбованцев
История
Введена	1992 год
Валюта-предшественник	Рубль СССР (SUR) / Российский рубль (RUR)
Начало изъятия	1996 год
Валюта-преемник	Гривна (UAH)
Производство монет и банкнот
Эмиссионный центр	Национальный банк Украины
	[www.bank.gov.ua www.bank.gov.ua]

Карбо́ванец (укр. карбо́ванець) — денежная единица Украинской державы и Украинской Народной Республики в 1918—1920, Рейхскомиссариата Украина в 1942—1944, также украинское название имперского и советского рублей. С января 1992 года до 1996 года денежной единицей Украины были купоно-карбованцы, в просторечии купоны. Современный российский рубль (как иностранная валюта) в украинском языке называется так же, как и в русском: «рубль».

Этимология

Название «карбованец», по одним предположениям, возникло на Украине от укр. карбіж — делать зарубки (на дереве) — древнего, примитивного способа записывать долги и хозяйственные расчёты с использованием насечек на палке.

По другим версиям, слово возникло в XVIII веке, когда на протяжении нескольких десятилетий выпускались рублевые монеты с косыми насечками (карбами) на гурте вместо гуртовых надписей, отчего их и стали называть «карбованцами». В словаре Даля карбованец имеет значение не только серебряный рубль, но и «всякая звонкая монета, особенно серебро, целковый».

На Украине наиболее распространена версия, что название «карбованец» происходит из слова укр. «карбувати» — «чеканить», как указание на процесс изготовления монет и медалей.

Согласно лингвистической версии, слова рубль и карбованец — однокоренные существительные, ведущие происхождение от славянского глагола рубити (ср. рус. рубильник, рубанок), трансформировавшегося в украинское карбувати (укр. рубати, карубувати). Смысл в обоих языках одинаковый — делать насечки, зарубки, надрубать.

В мировом стандарте ISO 4217 название карбованца на английском языке — Karbovanet, в англоязычной версии сайта Национального банка Украины, а также в ряде каталогов — Karbovanets.

История

Украинская народная республика (20.11.1917 — 29.04.1918)

В марте 1917 года в Киеве из нескольких политических партий была образована Центральная Рада, которая 20 ноября 1917 года провозгласила создание Украинской Народной Республики (одного из 16 самопровозглашённых государственных образований на территории Украины в 1917—1920 годах).

50 карбованцев 1918 года, так называемые Лебедь-Юрчики

«За фальшування карається тюрмою» — фальшивая купюра

19 декабря того же года был принят временный закон о выпуске государственных кредитных билетов УНР, согласно которому «кредитные билеты выпускаются в карбованцах, причем один карбованец содержит 17,424 доли чистого золота и делится на 2 гривны или 200 шагов».

5 января 1918 года появилась первая украинская купюра в 100 карбованцев с подписью директора Госбанка УНР М. И. Кривецкого. Интересно, что трезубец, изображённый на купюре, был объявлен Государственным гербом УНР только через 54 дня после её появления — 1 марта 1918 года. На всех выпущенных купюрах проставлены одна серия — «АД» и один номер — «185». Это обстоятельство, а также использование для печати бумаги без водяных знаков, объясняет появление в обороте большого количества фальшивых билетов.

24 сентября 1918 года новым правительством гетмана Скоропадского описанная купюра была изъята из оборота. По одной из версий это объясняется появлением сатирических имитаций, оскорбительных для гетмана (на части сатирических купюр был изображён он сам в виде казака, держащим в руке вилку и огурец).

По официальному курсу в сентябре 1918 года 1 карбованец равнялся 4 австро-венгерским кронам и 2,3 германским маркам.

30 марта 1918 года Центральная Рада объявила о выпуске знаков государственного казначейства номиналами в 5, 10, 25, 50 карбованцев со сроком действия до 1 марта 1924 года. 6 апреля население Киева впервые увидело 25 карбованцев, несколько позже появилась купюра в 50 карбованцев; 5 и 10 карбованцев выпущены не были. Население прозвало их «лебедь-юрчиками» (по подписи государственного казначея Х. М. Лебедя-Юрчика, что было отмечено Михаилом Булгаковым:

В столовой стоял столовый стол кверху ножками и пачка Лебедь-Юрчиков лежала на полу, а рядом с ней пачка сегодня только привезённых Василисой со службы из Управления Нижне-Днепровскими шоссейными путями зелёно-жёлтых бумажек.

…на красном сукне пачки продолговатых бумажек — зелёный игральный крап:

Знак державної скарбницi

50 карбованцiв

ходить нарiвнi з кредитовими бiлетами.

На крапе — селянин с обвисшими усами, вооружённый лопатою, и селянка с серпом. На обороте, в овальной рамке, увеличенные, красноватые лица этого же селянина и селянки. И тут червяками усы вниз, по-украински. И надо всем предостерегающая надпись:

За фальшування карається тюрмою, уверенная подпись: Директор державної скарбницi Лебiдь-Юрчик.

Вначале купюры выходили без обозначения серии и номера. На более поздних выпусках в зависимости от места изготовления указывалась серия АК (Киев) и АО (Одесса).

После взятия Одессы частями белой армии в начале весны 1919 года одесская экспедиция заготовления ценных бумаг продолжала выпуск купюр в 50 карбованцев. Возмущённое правительство УHP (которого уже не было в Киеве, занятом красными) объявило напечатанные ВСЮР деньги (серия АО, номера 210 и выше) фальшивыми. Впрочем, фальшивых карбованцев было много вследствие низкой защищённости (причём фальшивые купюры иногда были качественнее, чем настоящие):

…— Фальшува́ння, фальшування, — злобно заворчал он, качая головой, — вот горе-то. А?

Голубые глаза Василисы убойно опечалились. В третьем десятке — раз. В четвёртом десятке — две, в шестом — две, в девятом — подряд три бумажки несомненно таких, за которые Лебiдь-Юрчик угрожает тюрьмой. Всего сто тринадцать бумажек, и, извольте видеть, на восьми явные признаки фальшування. И селянин какой-то мрачный, а должен быть весёлый, и нет у снопа таинственных, верных — перевёрнутой запятой и двух точек, и бумага лучше, чем лебiдевская. Василиса глядел на свет, и Лебiдь явно фальшиво просвечивал с обратной стороны.

— Извозчику завтра вечером одну, — разговаривал сам с собой Василиса, — всё равно ехать, и, конечно, на базар…

В 1920 году советским правительством Украины было изготовлено несколько десятков миллионов купюр 50 карбованцев для временного использования Галревкомом (Западная Украина). Этот выпуск серии АО имеет номера от 236 до 250.

Следующая эмиссия Центральной Рады, выпущенная 18 апреля 1918 года, включает в себя номиналы в 10, 20, 30, 40 и 50 шагов. При этом Центральная Рада применила старинное название мелких монет, известное ещё в XVI веке. Печатали «шаги» в Киеве листами по 100 штук с перфорацией для упрощения отрыва отдельных купюр.

В обороте «шаги» находились до марта 1919 года, когда были отменены советской властью. Известно много фальшивых купюр этого достоинства.

Украинская Держава (29.04.1918 — 14.12.1918 г.)

Съездом вольных земледельцев 29 апреля 1918 года при активном участии австро-немецких оккупантов царский генерал П. П. Скоропадский был избран гетманом Украины. Было объявлено о низвержении правительства Центральной Рады и образовании Украинской державы.

При Павле Скоропадском и были введены в оборот бумажные «гривны», заказанные ещё Центральной Радой в Германии. 5 августа 1918 года первыми в обороте появились 3,6-процентные облигации внутреннего займа под названием «Билет государственного казначейства». Облигации печатались с 8 купонами — по 4 с каждой стороны. Вначале они должны были играть роль облигаций внутреннего займа. Однако нехватка купюр в обороте привела к тому, что и облигации, и отдельные купоны в начале 1919 года (при правительстве Директории) стали использовать в качестве денег.

17 октября 1918 года правительство гетмана получило из Германии ещё одну выполненную по акту Центральной Рады эмиссию кредитных билетов стоимостью в 2, 10, 100 и 500 гривен. Несколько позже поступили номиналы 1000 и 2000 гривен, заказанные уже правительством гетмана в связи с увеличившейся на Украине инфляцией. На них стоит название эмитента «Украинская Держава» — так при гетмане называлась Украина.

Гривны были выпущены в оборот 17 октября 1918 года — за 59 дней до падения гетмана.

Украинская Директория (14.11.1918 — июнь 1920 года)

Развал монархических правлений в Германии и Австро-Венгрии в ноябре 1918 года привёл к краху и правительство Скоропадского на Украине. В ночь на 14 ноября 1918 года в Белой Церкви была образована Украинская Директория в составе В. К. Винниченко, С. В. Петлюры и других, — которая через месяц вошла в Киев. Правительство Директории 16 января 1919 года объявило войну Советской России, что потребовало выпуска в оборот огромных сумм денег.

В Киеве Директория использовала запасы купюр, выпущенных правительствами Центральной Рады и гетмана.

Военная компания Директории оказалась неудачной, и наступление советских войск заставило Директорию 5 февраля 1919 года оставить Киев и на некоторое время осесть в Виннице. Там Директория использовала 3,6-процентные облигации внутреннего займа (описанные выше) в качестве платежного средства. Под давлением советских войск Директория отступает ещё дальше в Тернополь, а затем в Станислав (Ивано-Франковск).

Именно здесь в конце февраля-начале марта 1919 года была напечатана одна из самых неудачных банкнот Украины — 5 гривен. Скомпилированные из различных элементов вышедших ранее украинских банкнот, они были спешным образом напечатаны на серой бумаге. Видимо, именно спешкой объясняется появление купюр с опечаткой в слове «гривень» (пропущена буква «р»), некоторые из которых попали в оборот.

Последний пункт пребывания Директории — Каменец-Подольск, где она продержалась ещё почти год и выпустила ещё несколько денежных знаков.

Первыми в августе 1919 года вышли банкноты в 100, 250 и 1000 карбованцев, для которых были использованы клише, подготовленные по указанию ещё правительства гетмана.

Одним из лучших денежных знаков среди выпущенных на Украине является купюра в 1000 карбованцев. Печатали знак в Киеве, в оборот выпустили 13 ноября 1918 года. Продолжало печатать его правительство Директории в октябре 1919 года в Каменец-Подольске и в 1920 году — в Варшаве. Последний выпуск неизвестен.

Несколько позже в оборот были выпущены банкноты более мелких номиналов — 10 карбованцев (август 1919 года) и 25 карбованцев (октябрь 1919 года) Матрица 10 карбованцев была изготовлена ещё при правительстве гетмана, поэтому на лицевой стороне стоят две большие буквы «УД» (Украинская Держава).

Последняя эмиссия Директории была подготовлена в Австрии. Должны были быть выпущены купюры в 50 и 1000 гривен. Однако они так и остались невыпущенными (известны только несколько пробных экземпляров), так как 20 ноября 1920 года указом председателя Директории С. Петлюры правительство Директории было распущено и надобность в собственной валюте отпала.

Денежные знаки Украинской ССР в 1919—1920 годах

В конце 1917 года в Харькове было сформировано Украинское Советское правительство, выступившее на стороне Советской России в войне против Центральной Рады. По указанию В. И. Ленина Россия финансировала Украинское Советское правительство. Тем не менее период небывалой инфляции, вызванной гражданской войной и иностранной интервенцией, обусловил нехватку денег, особенно мелких купюр.

Нарком финансов УССР с ведома и согласия правительства РСФСР решил использовать знак Директории в 10 карбованцев. Клише этого знака и часть заготовленных к выпуску купюр, но без серии и номеров, были захвачены Красной Армией 5 февраля 1919 года после отступления войск Петлюры из Киева. Советский знак отличается от знака Директории бумагой, краской, водяными знаками и местом нанесения серии и номера.

Был подготовлен к выпуску ещё один денежный знак номиналом в 50 карбованцев с советской символикой. Однако после того, как 1 июня 1919 г. Советская Украина объединилась с Советской Россией, Литвой, Белоруссией и Латвией, была узаконена единая денежная единица — рубль РСФСР. Необходимость в выпуске собственных денег отпала, и купюра в 50 карбованцев известна только по единичным пробным экземплярам.

Карбованец рейхскомиссариата Украина

Выпускались немецким оккупационным Центральным эмиссионным банком Украины, организованым германскими властями в Ровно в марте 1942 и имевшим филиалы в областных центрах, начиная с марта 1942 года, девятью номиналами от 1 до 500 крб.

Достоверных данных об объёме эмиссии Центрального эмиссионного банка нет.

Обращались на оккупированной территории западной и центральной Украины параллельно с оккупационными рейхсмарками (10 карбованцев = 1 рейхсмарка), причём на территории генерал-губернаторства (Польша), в зоне румынской оккупации, в тыловых зонах ответственности немецких армий и в Рейхе хождения не имели. На востоке Украины имели весьма слабое распространение.

Советский Союз

Во времена СССР название «рубль» на украинский язык официально переводилось как «карбованець»; наименование «карбованець» было указано на советских банкнотах, наряду с наименованиями на титульных языках всех 15 республик Союза. Соответственно обозначения «крб» использовались на украиноязычных ценниках в магазинах УССР.

Монета 1 миллион карбованцев Богдан Хмельницкий, 1996

Первые годы независимости

После распада Советского Союза и основания независимого украинского государства 10 января 1992 года были введены купоно-карбованцы. Интересна история возникновения такого названия.

В советской экономике, построенной на фиксированных ценах, периодически проявлялся дефицит отдельных товарных групп. В конце 1980-х годов дефицитными стали многие товары (особенно импортные), включая продовольственные. Для борьбы с дефицитом во многих регионах СССР были введены талоны или купоны, которые были призваны нормировать потребление, прежде всего, товаров первой необходимости (например, мыла, сахара, и так далее). Одноразовые отрезные купоны на основные непродовольственные и дефицитные продовольственные товары на Украине были введены в ноябре 1990 года и печатались до декабря 1991 года на листах формата А4 как с водяными знаками, так и без них.
Купоны имели силу только в неотрезанном состоянии (в листах) и с печатью организации (отделения почты, института, завода, сберкассы), их выдавшей, — в центральной (неотрезной) части листа. Отрезанные купоны и без печатей в центре листов были недействительны.

Они выдавались вместе с зарплатой и должны были гаситься (прокалываться либо штамповаться) в магазине. Для покупки товара, на который были введены купоны Украины, необходимо было заплатить его стоимость (в рублях) и отдать купоны номиналом в цену соответствующего товара. Талоны были номинированы в единицах товара (например, на 2 кг сахара, 1 бутылку водки, 10 пачек сигарет), а купоны — в советских рублях (крб.) Талоны имели ограниченный срок действия (как правило, 1 месяц), а купоны — 6 месяцев. Номиналы листов купонов были 50, 75, 100, 150(?) и 200 рублей. С января по сентябрь 1991 на купонах печаталась область, например, ХАР — Харьковская, ДОН — Донецкая; с октября по декабрь 1991 купоны были едины для всей Украины. 12 января 1992 года, с введением купоно-карбованца, отрезные купоны прекратили хождение.

С целью оптимизации торгового обращения предполагалось введение купонов многоразового обращения, что позволило бы сократить расходы на их печать и не ограничивало бы советских граждан по срокам использования купонов (то есть отсутствие указания периода, в течение которого купон должен быть использован). Такие купоны были напечатаны, однако их введение оказалось несколько иным, чем первоначально планировалось.

Монета 2 миллиона карбованцев Чернобыль, 1996

В силу острой нехватки наличной денежной массы (то есть банкнот советских рублей), было решено ввести другие (не отрезные) купоны, но уже не в дополнение к советским рублям, а как самостоятельную денежную единицу. Номинированные в рублях (на украинском языке рубль — карбованец), именованные как купоны (слово «Купон» указано на лицевой стороне), эти денежные единицы получили название купоно-карбованцы. В силу того что первоначально купоно-карбованцы не предполагалось использовать как самостоятельную денежную единицу, они имели низкий уровень защиты (отсутствовал индивидуальный номер) и быстро протирались по сгибам.

Первое время с момента введения купоно-карбованцев они и советские рубли использовались как параллельные денежные единицы: купоно-карбованцы принимались к уплате за любые товары и услуги, а советские рубли — к уплате лишь за непродовольственные товары и услуги. Соответственно, фиксированная часть зарплаты выплачивалась в купоно-карбованцах, а остальное — в рублях. Впрочем, когда начиная с весны 1992 года курс купона стал ниже советского рубля, рубль постепенно «вымылся» из официального оборота, переместившись на «чёрный рынок».
В связи с проведением в России в 1993 году денежной реформы с 17 июля 1993 года хождение советских рублей было прекращено, и купоно-карбованец стал исключительной денежной единицей Украины (не считая теневой экономики, в которой доминировал доллар).

В 1992—1995 годах купоно-карбованцы подверглись гиперинфляции. Среднегодовой курс в 1992 году был 135 купонов за одну немецкую марку, в 1995 году за одну марку давали уже 102 886 купонов.

В связи с инфляцией Постановлениями Кабинета министров Украины и Национального банка Украины периодически проводились округления розничных цен и тарифов на товары, работы и услуги, а также предписывалось округлённое ведение всех расчётов стоимостных показателей (начисление налогов, иных обязательных платежей, заработной платы, пенсий, помощи и так далее) в первичных учётных документах и соответственно изъятие из оборота купонов:

• с 1 января 1994 года — цены и расчёты округляются до сумм, кратных 10 крб.
• c 1 июня 1994 года — цены и расчёты округляются до сумм, кратных 50 крб.
• с 1 сентября 1994 года — цены и расчёты округляются до сумм, кратных 100 крб.
• с 1 октября 1994 года — купоны номиналом 1, 3, 5, 10, 25 и 50 крб. являются неплатёжными
• с 1 февраля 1995 года — цены и расчёты округляются до сумм, кратных 500 крб.
• с 15 марта 1995 года — купоны номиналом 100 и 200 крб. являются неплатёжными
• с 1 июля 1995 года — цены и расчёты округляются до сумм, кратных 1000 крб.
• с 1 сентября 1995 года — купоны номиналом 500 крб. являются неплатёжными

При этом купоны, объявленные неплатёжными, принимались без ограничения банками от населения для обмена на купоны больших номиналов; кассовые остатки принимались от предприятий для зачислений на счета на протяжении одной недели.

Средний курс национальной денежной единицы Украины к иностранным валютам (1992—1995 — карбованцы, с 1996 — гривны)
	1992	1993	1994	1995	1996	1997	1998	1999
1 доллар США	208	4539	31700	147307	1,8295	1,8617	2,4495	4,1304
1 немецкая марка	135	2731	20250	102886	1,2164	1,0761	1,4069	2,2463
1 фунт стерлингов	346	6834	49356	232150	2,8564	3,0508	4,0689	6,6845
10 российских рублей	—	45,6	125,7	324,4	3,58	3,22	2,87	1,67

Леонид Кучма, бывший в 1992 году премьер-министром, а с 1994 года президентом, так (в 2006) отозвался об этой денежной единице: «Обломок когда-то монолитного советского поезда ещё катился по рельсам, хотя всё медленнее… Если бы мне тогда сказали, что будет через два года!.. Наши купоны будут валяться по улицам, обесцениваясь с каждой минутой. Будут накапливаться колоссальные долги за газ России. Страна по существу станет банкротом.»

25 августа 1996 года президент Кучма подписал указ о денежной реформе, результатом которой было введение денежной единицы под названием «гривна» (укр. гривня), первые банкноты которой были отпечатаны в Канаде в 1992 году. Карбованец ходил параллельно с гривной со 2 по 16 сентября 1996 года, после чего был изъят из обращения, но ещё долго подлежал обмену на гривну в банках без каких-либо ограничений. Обмен производился по курсу 1 гривна за 100 000 купоно-карбованцев при курсе доллара 176 100 купоно-карбованцев за 1 доллар США.

Банкноты

Банкноты образца 1991 года

На лицевой стороне банкнот — фрагмент памятника основателям Киева. На оборотной — изображение Софийского собора в Киеве.

Серия 1991 года
Изображение		Номинал	Размеры (мм)	Основные цвета	Даты
Лицевая сторона	Оборотная сторона				выпуска	изъятия
		1	105×53	светло-коричневый	10 января 1992	1 октября 1994
		3		серо-зелёный
		5		синий
		10		розовый
		25		фиолетовый
		50		зелёный
		100		коричневый		15 марта 1995
		250	105×53	8 разновидностей цветов: красный, оранжевый, коричневый, оливковый, бирюзовый, голубой, синий, фиолетовый	В обращении не находились
		500
Масштаб изображений — 1 пиксель на миллиметр.

Банкноты образца 1992—1996 годов

Серия 1992—1996 годов
Изображение		Номинал	Размеры (мм)	Основные цвета	Описание		Даты
Лицевая сторона	Оборотная сторона				Лицевая сторона	Оборотная сторона	выпуска	печати	изъятия
		100	105×53	оранжевый	памятник основателям Киева — братьям Кию, Щеку, Хориву, и их сестре Лыбеди	Софийский собор в Киеве; круг на свободном от печати месте, вокруг которого кольцо темно-серого цвета	25 мая 1992	1992	15 марта 1995
		200		коричневый			22 июня 1992
		500		сине-зелёный					1 сентября 1995
		1000		фиолетовый					17 сентября 1996
		2000		синий		Софийский собор в Киеве, герб Украины	5 марта 1993	1993
		5000		красный
							12 февраля 1995	1995
		10 000	126×57	светло-зелёный голубой	верхняя часть памятника князю Владимиру Великому в Киеве, герб Украины	фасад здания Национального банка Украины, герб Украины	17 ноября 1993	1993
							6 февраля 1995	1995
							29 января 1996	1996
		20 000		фиолетовый			17 ноября 1993	1993
							7 октября 1994	1994
							6 февраля 1995	1995
							29 января 1996	1996
		50 000		светло-коричневый			17 ноября 1993	1993
							7 октября 1994	1994
							6 февраля 1995	1995
		100 000		серо-зелёный			17 ноября 1993	1993
							7 октября 1994	1994
		200 000		жёлтый коричневый бирюзовый		здание Национальной оперы Украины им. Тараса Шевченко, герб Украины	16 мая 1994
		500 000		голубой фиолетовый жёлтый			9 декабря 1994
		1000000		коричневый голубой	Памятник Тарасу Шевченко	здание Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, герб Украины	12 мая 1995	1995
Масштаб изображений — 1 пиксель на миллиметр.

Галерея банкнот

Карбованцы образца 1917—1919 годов

• 100karbovantsevUNR A.jpg

  100 карбованцев, аверс (1917)

• 100karbovantsevUNR R.jpg

  100 карбованцев, реверс (1917)

• UkraineP2a-25Karbovantsiv-(1918)-donatedos f.jpg

  25 карбованцев, аверс (1918)

• UkraineP2a-25Karbovantsiv-(1918)-donatedos b.jpg

  25 карбованцев, реверс (1918)

• Karbovanets 50 1918 b.jpg

  50 карбованцев, аверс (1918)

• Karbovanets 50 1918 a.jpg

  50 карбованцев, реверс (1918)

• 100karbovantsev1918 A.jpg

  100 карбованцев, аверс (1918)

• 100karbovantsev1918 R.jpg

  100 карбованцев, реверс (1918)

• UkraineP39-250Griven-1918-donatedfvt f.jpg

  250 карбованцев, аверс (1918)

• UkraineP39-250Griven-1918-donatedfvt b.jpg

  250 карбованцев, реверс (1918)

• UkraineP40-1000Karbovantsiv-(1918) f-donated.jpg

  1000 карбованцев, аверс (1918)

• UkraineP40-1000Karbovantsiv-(1918) b-donated.jpg

  1000 карбованцев, реверс (1918)

• UkraineP36-10Karbovantsiv-(1919) f.jpg

  10 карбованцев, аверс (1919)

• UkraineP36-10Karbovantsiv-(1919) b.jpg

  10 карбованцев, реверс (1919)

Литература

• П. Ф. Рябченко. [www.bonistikaweb.ru/mirdeneg/mirdeneg-01.htm Денежная единица в Украине в XX веке.] Журнал «Мир денег». Январь-февраль 2001.
• [www.iso.org/iso/home/store/catalogue_tc/catalogue_detail.htm?csnumber=46121 ISO 4217:2008 Codes for the representation of currencies and funds]. — Geneva: ISO, 2008.

Ссылки

• [prostofinansy.com/?p=882 Карбованцы Украинской Народной Республики (1917—1919 гг). Галерея банкнот] (Проверено 6 января 2010)
• [prostofinansy.com/?p=755 Карбованцы Рейхскомисариата Украины (1942 г). Галерея банкнот] (Проверено 6 января 2010)
• [prostofinansy.com/?p=369 Украинские купоно-карбованцы (1991 г.) Галерея банкнот] (Проверено 6 января 2010)
• [coins2001.narod.ru/nis/ukr.htm Галерея «Бумажные деньги Украины 1991—2004»] (Проверено 6 января 2010)
• [grivna.at.ua/ Все выпуски гривен, карбованцев(1918 г.), купоно-карбованцев + Пробные гривны и купоно-карбованцы]

Отрывок, характеризующий Карбованец

Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.