Карбони, Амедео

Амедео Карбони
Общая информация
Родился	Ареццо, Тоскана, Италия
Гражданство
Рост	180 см
Позиция	защитник
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1984—1985	Ареццо	22 (1)
1985—1986	Бари	10 (0)
1986—1987	Эмполи	11 (0)
1987—1988	Парма	28 (1)
1988—1990	Сампдория	60 (2)
1990—1997	Рома	186 (3)
1997—2006	Валенсия	246 (1)
Национальная сборная**
1988	Италия (до 21)	1 (1)
1992—1997	Италия	18 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Амеде́о Карбо́ни (6 апреля 1965, Ареццо, Италия) — итальянский футболист, выступавший на позиции левого защитника. Известен как игрок испанского клуба «Валенсия», по завершении карьеры футболиста также являлся спортивным директором команды. За сборную Италии провёл 18 встреч.

Карьера

До того, как прийти в «Валенсию», Карбони успел поиграть во многих итальянских клубах, в частности, в «Парме», «Сампдории» и «Роме».

Он помог «Валенсии» добраться до финала Лиги чемпионов 2001 года, однако не сумел отличиться в послематчевой серии пенальти. В 2004 году Карбони стал обладателем Кубка УЕФА. 23 октября 2005 года, в возрасте 40 лет, 6 месяцев и 17 дней, он стал самым возрастным футболистом, который когда-либо выступал в Ла Лиге. (Предыдущий рекорд принадлежал футболисту «Депортиво» Донато).

19 мая 2006 года Амедео стал спортивным директором «Валенсии» (в большинстве испанских клубов эта роль включает в себя ответственность за подписание контрактов с новыми игроками).

Рабочие отношения между ним и главным тренером клуба Кике Санчесом Флоресом складывались напряжённо. Ситуация накалилась до такой степени, что был выставлен ультиматум: лишь один из них должен был остаться в команде. В тот же день руководство клуба сделала выбор в пользу главного тренера. 19 июня 2007 года Карбони был уволен. Вскоре после этого команду покинул и Кике Санчес Флорес.

10 июня 2009 года Амедео Карбони стал спортивным директором бельгийского клуба «Мускрон». Там он объединил свои усилия с бывшим партнёром по «Валенсии» Мирославом Джукичем, занявшим пост главного тренера клуба. 1 ноября того же года после домашнего поражения своей команды от льежского «Стандарда» Мирослав Джукич ушёл в отставку; вместе с ним свой пост оставил и Амедео Карбони.

Весной 2010 года в спортивной прессе появились сообщения, что бывший наставник Карбони в «Валенсии» Рафа Бенитес намерен в случае назначения его главным тренером туринского «Ювентуса» пригласить Карбони на должность спортивного директора клуба.

В июне 2010 года Бенитес возглавил «Интернационале»; Амедео Карбони также вошёл в тренерский штаб миланского клуба, заняв должность технического директора.

Достижения

Обладатель Кубка Италии: 1989, 1991

Обладатель Кубка обладателей кубков: 1990

Чемпион Испании: 2002, 2004

Обладатель Кубка Испании: 1999

Обладатель Суперкубка Испании: 1999

Обладатель Кубка УЕФА: 2004

Обладатель Суперкубка УЕФА: 2004

Статистика выступлений

Год	Клуб	Игры	Голы
1984/85	Ареццо	22	1
1985/86	Бари	10	0
1986/87	Эмполи	11	0
1987/88	Парма	28	1
1988/89	Сампдория	31	1
1989/90	Сампдория	29	1
1990/91	Рома	30	1
1991/92	Рома	33	0
1992/93	Рома	9	0
1993/94	Рома	32	1
1994/95	Рома	30	0
1995/96	Рома	29	0
1996/97	Рома	23	1
1997/98	Валенсия	29	0
1998/99	Валенсия	36	0
1999/00	Валенсия	28	1
2000/01	Валенсия	24	0
2001/02	Валенсия	33	0
2002/03	Валенсия	29	0
2003/04	Валенсия	33	0
2004/05	Валенсия	28	0
2005/06	Валенсия	5	0

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=11736 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)

Отрывок, характеризующий Карбони, Амедео

– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.


С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Все: лицо, походка, взгляд, голос – все вдруг изменилось в ней. Неожиданные для нее самой – сила жизни, надежды на счастье всплыли наружу и требовали удовлетворения. С первого вечера Наташа как будто забыла все то, что с ней было. Она с тех пор ни разу не пожаловалась на свое положение, ни одного слова не сказала о прошедшем и не боялась уже делать веселые планы на будущее. Она мало говорила о Пьере, но когда княжна Марья упоминала о нем, давно потухший блеск зажигался в ее глазах и губы морщились странной улыбкой.