Каргер, Михаил Константинович

Михаил Константинович Каргер
Известные ученики:	Т. В. Ильина

Архитектурный памятник Древней Руси, – любил повторять М.К.Каргер, — как лицо любимой женщины, измененное с годами. Мы с вами должны сквозь искажения времени уметь видеть прекрасный облик и вернуть его.

Михаи́л Константи́нович Ка́ргер (30 мая 1903, Казань — 25 августа 1976, Ленинград) — советский историк архитектуры, археолог. Доктор исторических наук, профессор (1949).

В 1923 году окончил факультет общественных наук Петроградского университета, затем с 1925 года там же преподавал, в 1949—1973 заведовал кафедрой истории искусств исторического факультета университета, с 1957 года руководил группой славяно-русской археологии АН СССР. С 1929 года также работал в Государственной академии истории материальной культуры, впоследствии Ленинградское отделение института археологии АН СССР, с 1964 года был заведующим. В 1938—1950 также преподавал в Ленинградской академии художеств.

Основной круг научных интересов — памятники древнерусского зодчества крупных средневековых центров: Киева, Новгорода, Ладоги, Переяславля-Русского, Галича, Владимира-Волынского, Новогрудка, Турова, Полоцка, Витебска (Благовещенская церковь), Изяславля и других.

Участник Великой Отечественной войны. Лауреат Сталинской премии (1952), за участие в двухтомном труде «История культуры Древней Руси». Награждён орденом Ленина.

В 2003 году с 26 по 28 ноября в Санкт-Петербурге состоялась «Конференция, посвященная 100-летию М. К. Каргера», конференция проходила в Государственном Эрмитаже, Санкт-Петербургском государственном университете и Институте истории материальной культуры РАН

Научные труды

Автор около 120 печатных работ.

Основные научные труды

• Археологические исследования древнего Киева: Отчёты и материалы (1938—1947 гг.). — Киев: изд. АН УССР, 1950.
• Древний Киев, т. 1—2, М. — Л., 1958—1961
• Новгород Великий, М. — Л., 1961
• Зодчество древнего Смоленска (XII—XIII вв.), Л., 1964

Литература

• Вагнер Г. К., Кирпичников А. Н. К 60-летию М. К. Каргера. // Советская археология. — 1963. — № 4.
• Каргер Михаил Константинович // Беларуская энцыклапедыя: У 18 т. Т.8: Канто — Кулі / Рэдкал.: Г. П. Пашкоў і інш. — Мн.: БелЭн, 1999. — Т. 8. — 576 с. — 10 000 экз. — ISBN 985-11-0144-3 (т. 8).  (белор.)
• Калитина Н. Н. О Михаиле Константиновиче Каргере // Искусство Древней Руси и его исследователи. — СПб., 2002. — С. 276—278 . -№ 014428
• Булкин Вал. А. Воспоминания о М. К. Каргере // Искусство Древней Руси и его исследователи. — СПб., 2002. — С. 279—283. -№ 014429

Ссылки

• [history.spbu.ru/index.php?chpu=rus/10/34/42/47/63/3385/3391 Статья] на сайте исторического факультета СПбГУ
• Тихонов И.Л. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/1222.html Каргер Михаил Константинович // Биографика СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Каргер, Михаил Константинович

– Да и лучше не играй, – прибавил он, и треснув разорванной колодой, прибавил: – Банк, господа!
Придвинув вперед деньги, Долохов приготовился метать. Ростов сел подле него и сначала не играл. Долохов взглядывал на него.
– Что ж не играешь? – сказал Долохов. И странно, Николай почувствовал необходимость взять карту, поставить на нее незначительный куш и начать игру.
– Со мной денег нет, – сказал Ростов.
– Поверю!
Ростов поставил 5 рублей на карту и проиграл, поставил еще и опять проиграл. Долохов убил, т. е. выиграл десять карт сряду у Ростова.
– Господа, – сказал он, прометав несколько времени, – прошу класть деньги на карты, а то я могу спутаться в счетах.
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.


Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.