Карг-Элерт, Зигфрид

Зигфрид Карг-Элерт нем. Sigfrid Karg-Elert
Основная информация
Имя при рождении	Зигфрид Теодор Карг нем. Siegfried Theodor Karg
Дата рождения	21 ноября 1877(1877-11-21)
Место рождения	Оберндорф-на-Неккаре
Дата смерти	9 апреля 1933(1933-04-09) (55 лет)
Место смерти	Лейпциг
Страна	Германия Германия
Профессии	композитор, органист, педагог
Инструменты	орган

Зигфрид Карг-Элерт (нем. Sigfrid Karg-Elert; настоящее имя Зигфрид Теодор Карг, нем. Siegfried Theodor Karg; 21 ноября 1877, Оберндорф-на-Неккаре — 9 апреля 1933, Лейпциг) — немецкий композитор, органист и педагог.

С 1882 года семья Карг-Элерта жила в Лейпциге. Здесь он начал брать частные уроки музыки у Эмиля фон Резничека, затем в качестве вольнослушателя посещал Лейпцигскую консерваторию, где учился, в частности, у Карла Райнеке, Саломона Ядассона, Роберта Тайхмюллера, Альфреда Райзенауэра и в 1901 году начал преподавать сам в музыкальных школах Магдебурга; в это время Карг-Элерт изменил написание своего имени (Sigfrid вместо Siegfried, на скандинавский манер) и присоединил к фамилии отца слегка изменённую (Elert вместо Ehlert) девичью фамилию матери.

К 1904 году относится важное для Карг-Элерта знакомство с музыкальным издателем Карлом Симоном, занимавшимся также продажей фисгармоний, — от него Карг-Элерт унаследовал интерес к этому инструменту, на котором в дальнейшем играл значительно больше, чем собственно на органе. В то же время среди музыкальных произведений Карг-Элерта немало предназначенных именно для органа — благодаря, в частности, общению с органистом Паулем Хомайером.

Во время Первой мировой войны Карг-Элерт служил военным музыкантом, а с 1919 года начал преподавать в Лейпцигской консерватории, конкурируя с другим профессором композиции Германом Грабнером — в том числе в аспекте собственной симпатии к музыке разных стран и народов, противостоя тем самым ратовавшему за немецкую музыку Грабнеру; по мере усиления национал-социалистического давления этот конфликт становился всё острее, и в 1926 году Карг-Элерт с горечью писал:

Стоит признаться в симпатии к Англии, Франции или Италии, как тебя заклеймят евреем, большевиком и предателем родины!

Оригинальный текст (нем.)  

O, was mir die Freundschaft und Sympathie zu England, Frankreich und Italien schon oft geschadet hat, man wird sofort als Jude, Verräter und Bolschewik abgestempelt!

Похоронен на Южном кладбище Лейпцига.

В 1935 году, уже после смерти композитора, его творчество подверглось в нацистской Германии запрету наряду с другой «неарийской музыкой».

Наиболее значительны в композиторском наследии Карг-Элерта «Шестьдесят шесть хоральных импровизаций для органа» (1909) и «Тридцать каприсов для флейты» — цикл изящных миниатюр, широко используемый сегодня в обучении начинающих флейтистов.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Зигфрид Карг-Элерт
• [www.karg-elert-archive.org.uk/ Фонд Карг-Элерта]  (англ.)
• Карг-Элерт: ноты произведений на International Music Score Library Project

Отрывок, характеризующий Карг-Элерт, Зигфрид

Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.