Кардашин, Алексей Владимирович

Алексей Владимирович Кардашин
Род деятельности:	военный, танкист
Дата рождения:	21 февраля 1921(1921-02-21)
Место рождения:	д. Кардаши, Слободской уезд, Вятская губерния, РСФСР
Гражданство:	СССР СССР
Дата смерти:	11 марта 1984(1984-03-11) (63 года)
Место смерти:	Обнинск, Калужская область, РСФСР, СССР
Награды и премии:

Алексе́й Влади́мирович Карда́шин (21 февраля, по другим данным 5 марта 1921, д. Кардаши, Слободской уезд, Вятская губерния, РСФСР — 11 марта 1984, Обнинск, Калужская область, РСФСР, СССР; похоронен на Кончаловском кладбище) — советский военный, танкист. Подполковник. Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза (1945).

Биография

Родился в русской крестьянской семье. Окончил неполную среднюю школу и в 1937 году — школу ветеринарных фельдшеров. В 1940 году был призван в Красную Армию, служил в танковых войсках на Дальнем Востоке. Участник Великой Отечественной войны с октября 1941 года. В 1943 году окончил Пушкинское танковое училище. Принимал участие в боях на Волховском, Центральном, 1-м и 2-м Украинских, 1-м Белорусском фронтах. Член ВКП(б) с 1944 года. Особо отличился в боях на территории Германии, при форсировании реки Одер в апреле 1945 года.

В 1945 году был командиром танковой роты 48-й гвардейской танковой бригады 12-го гвардейского танкового корпуса 2-й гвардейской танковой армии 1-го Белорусского фронта, гвардии старшим лейтенантом.

15 апреля 1945 года танковая рота Кардашина форсировала реку Одер. Танкисты захватили и удерживали рубеж, отразив несколько мощных контратак противника. 19 апреля рота Кардашина первой ворвалась в немецкий населённый пункт Рейхенберг (северо-восточнее города Букков). В этом бою гвардейцы уничтожили 1 самолет, 4 пушки, 9 пулеметов, 70 солдат. Тяжело раненный в ноги Кардашин не вышел из боя и ещё час управлял ротой. День Победы встретил в госпитале.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 мая 1945 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные мужество и героизм в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии старшему лейтенанту Кардашину Алексею Владимировичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6755).

После войны продолжил службу в армии. В 1950 году прошёл курсы переподготовки политсостава Белорусского военного округа. В 1956 году окончил Харьковское танковое училище.

В 1959 году в звании подполковника вышел в запас. Жил до смерти в 1984 году в городе Обнинске Калужской области. Первый директор обнинского кинотеатра «Мир»; в 1965 году открывал мемориальную доску на Морозовской даче. Похоронен в Обнинске на Кончаловском кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
• Орден Ленина.
• Орден Александра Невского (СССР).
• Орден Отечественной войны 2-й степени.

Интересные факты

• Двоюродный брат жены Кардашина, Иван Одарченко, был моделью для скульптора Евгения Вучетича при воплощении образа воина-освободителя с мечом в одной руке и ребёнком на другой в монументе в берлинском Трептов-парке.

Литература

• Собачкин Алексей. [m.vobninske.ru/blog/ng/1531.html Герои] // НГ-Регион. — 7 мая 2010 года.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5630 Кардашин, Алексей Владимирович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Кардашин, Алексей Владимирович

Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.