Карденас, Ласаро

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Ласаро Карденас
исп. Lázaro Cárdenas
68-й президент Мексики
1 декабря 1934 года — 30 ноября 1940 года
Предшественник: Абелардо Родригес
Преемник: Мануэль Авила Камачо
Губернатор Мичоакана
1928 год — 1932 год
Предшественник: Луис Мендес
Преемник: Дамасо Карденас
 
Рождение: 21 мая 1895(1895-05-21)
Хикильпан, Мичоакан, Мексика
Смерть: 19 октября 1970(1970-10-19) (75 лет)
Мехико, Мексика
Супруга: Амалия Солорсано
Партия: Мексиканская революционная партия
 
Награды:

Лáсаро Кáрденас дель Ри́о (исп. Lázaro Cárdenas del Río; 1895—1970) — мексиканский политический деятель, генерал периода Мексиканской революции (19101917) и президент Мексики (19341940). Представитель Мексиканской революционной партии. Проводил левореформистский курс: активизировал проведение аграрной реформы, укрепил трудовое законодательство и права профсоюзов, гарантировал права женщин и всеобщее избирательное право, развивал общедоступное образование и боролся с неграмотностью, национализировал нефтяные и железнодорожные компании.





Биография

Карденас родился 21 мая 1895 года, был выходцем из небогатой семьи лавочника, и имел лишь начальное образование, занимаясь самообразованием, когда был подмастерьем в типографии. Во время Мексиканской революции 1910—1917 годов он принимал участие в борьбе против диктатуры Порфирио Диаса и был сторонником Плутарко Кальеса; получил звание генерала (с 1928 — дивизионный генерал).

В 1928 году Карденас был назначен губернатором Мичоакана, где проявил себя как союзник рабочих и профсоюзных движений. В 1930—1931 годах возглавлял исполком правящей Национально-революционной партии. В 1931 году назначен министром внутренних дел, а в 1933 году — во­енным министром. В 1934 году при поддержке Кальеса выдвинулся в президенты Мексики. Придя к власти, он выслал из страны её прежнего «теневого правителя» Кальеса, который ошибочно рассчитывал, что Карденас будет его марионеткой.

После окончания президентского срока Карденас вышел в отставку в 1940 году и с 1942 года занимал пост министра национальной обороны Мексики в кабинете Авилы Камачо. В 1945 году он вышел на пенсию. С конца 1940-х годов был главной фигурой Институционно-революционной пар­тии (название НРП с 1946 года).

В 1961 году Карденас был избран председателем Всемирного совета мира. Умер 19 октября 1970 года от рака.

Лауреат Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» 1955 года.

Карденас был женат на Амалии Солорсано. Их сын, Куатемок Карденас, также стал известным политиком, он занимал должность мэра Мехико и основал Революционно-демократическую партию, одну из ведущих политических сил в стране.

Реформы

Правительство Карденаса развернуло широкую реформистскую кампанию. Было организовано проведение аграрной реформы. С 1934 по 1940 год крестьянам-общинникам было передано 18,4 млн га земли. Доля общинников среди сельскохозяйственного населения увеличилась с 15,5 % в 1930 году до 41,8 % в 1940 году. Доля общин («эхидо») в пахотных землях выросла с 13,3 % до 47,4 %. Улучшилось качество предоставляемых общинам земель: в 1930 году эхидо владели 13,1 % орошаемых территорий, а в 1940 году — 57,3 %.[1] Поощрялись крестьянские общины, где земля и техника использовались коллективно. Однако несмотря на то, что поощрялись кооперативно-общинные формы хозяйствования, с вовлечением общин в рыночные отношения в них усиливалось расслоение крестьянства.[2]

Трудящиеся добились повышения заработной платы, установление в ряде отраслей 40-часовой недели, закрепления системы коллективных договоров. При содействии Карденаса в 1936 году был создан крупнейший профсоюзный центр — Конфедерация трудящихся Мексики, бессменным лидером которого на протяжении пяти десятилетий был Фидель Веласкес Санчес. КТМ поддерживала правительство в антиимпериалистических и аграрных преобразованиях, антиреакционной и антифашистской политике и в идее создания в будущем бесклассового общества. Количество членов КТМ к 1940 году выросло с 200 тыс. на момент создания до 1,5 млн человек[3].

В целях ограничения деятельности иностранных монополий в октябре 1936 года был принят закон, предоставлявший правительству возможность национализировать собственность иностранных компаний. В 1937 году были частично национализированы железные дороги. Они передавались в управление рабочей администрации профсоюза железнодорожников[4].

Следуя положению Конституции Мексики 1917 года о том, что все недра страны принадлежат государству, Карденас провёл национализацию собственности иностранных нефтяных компаний. 18 марта 1938 года он приступил к экспроприации их собственности, что привело к обострению отношений с США и Великобританией[5]. Дипломатические отношения с Великобританией были разорваны[5]. В ходе национализации была создана государственная нефтяная компания «Пемекс», превратившая Мексику в пятого по величине экспортера нефти в мире.

Карденас предпринимал решительные шаги в отношении ликвидации массовой неграмотности, особенно среди индейцев. Выросло число школ, технических училищ, был создан рабочий университет (Национальный политехнический институт)[5].

Внешняя политика Карденаса была направлена на обеспечение национального суверенитета. В свете ухудшения отношений с США и Великобританией Мексика наладила экономические связи с Германией, Италией и Японией. Однако она осуждала фашизм, и после начала итальянской агрессии против Эфиопии на торговлю с Италией было наложено эмбарго[6]. При Карденасе Мексика оказывала помощь испанским революционерам, а в 1939 году в Мексике укрылось значительное число потерпевших поражение испанских республиканцев.[6][5] В 1937 году, вопреки протестам союзникам президента из коммунистической партии, по личному приглашению Карденаса в Мексику прибыл Лев Троцкий.

В марте 1938 года Карденас и его сторонники объявили о преобразовании Национально-революционная партия в Партию мексиканской революции (ПМР). В ПМР вошли различные общественные организации: Конфедерация трудящихся Мексики, Национальная крестьянская конфедерация и др. Численность ПМР к 1940 году насчитывала 4 млн человек. Программа партии предполагала дальнейшее развитие преобразований, в том числе «подготовку народа к утверждению рабочей демократии и установлению социалистического строя». Таким образом создавался народный фронт с участием рабочих, крестьян, средних слоев, мелкой и средней буржуазии в рамках единой массовой правительственной партии[5].

Карденас и его сторонники старались подготовить страну к социализму. Но подрыв позиций помещиков и иностранного капитала создавали условия для развития капитала местного. Патерналистские методы руководства облегчили приобщение к политике широких слоев населения, но они не были готовы к самостоятельным действиям. После истечения президентского срока Карденаса ему не нашлось адекватной замены и демократический преобразовательный процесс был приостановлен, а инициатива перешла к буржуазно-реформистским силам[7].

Тем не менее были обеспечены условия для ускорения капиталистического прогресса, была ослаблена зависимость от иностранного капитала, укрепился мексиканский суверенитет и улучшилось положение народных масс[7].

Напишите отзыв о статье "Карденас, Ласаро"

Примечания

Литература

  • Cárdenas, Lázaro // Encyclopedia of Latin America / Thomas M. Leonard. — New York: Facts On File, Inc. — Т. 4. — ISBN 978-0-8160-7359-7.
  • Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. В 3 ч. Ч. 1 : учеб. для студентов вузов / Под ред. А. М. Родригеса, М. В. Пономарева. — М.: Гуманитар. изд. центр ВЛАДОС, 2005. — 463 с. — ISBN 569100607X.
  • Платошкин Н. Н. История Мексиканской революции. Время радикальных реформ 1928—1940 гг. — М.: Университет Дмитрия Пожарского : Руссий Фонд содействия образованию и науке, 2011. — Т. 3. — 376 с. — ISBN 978-5-91244-036-6.
  • Строганов А. И. Латинская Америка в XX веке : пособие для вузов. — 2-е изд., испр. и доп.. — М.: Дрофа, 2008. — 432 с. — ISBN 9785358046573.

Отрывок, характеризующий Карденас, Ласаро

Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.