Кардиффский университет

Кардиффский университет
Оригинальное название	Cardiff University
Девиз	Истина — лучший вдохновитель (валл. Goreu Awen Gwirionedd)
Год основания	1883
Реорганизован	1997
Тип	государственный университет
Канцлер	Мартин Эванс
Президент	Колин Риордан
Студенты	27,774
Бакалавриат	20,611
Аспирантура	7,133
Преподаватели	5,230
Расположение	Кардифф, Уэльс, Великобритания
Сайт	[www.cardiff.ac.uk/ diff.ac.uk]

К:Учебные заведения, основанные в 1883 году

Кардиффский университет (англ. Cardiff University, валл. Prifysgol Caerdydd) — государственный университет, основанный в 1883 году. Находится в г. Кардиффе Уэльса Великобритании. Университет состоит из трёх колледжей: а) искусства, гуманитарных и социальных наук; б) биомедицинских и биологических наук; в) физических наук и техники.

Изначально был основан как Университетский колледж Южного Уэльса и Монмутшира. Кардиффский университет является вторым старейшим университетом в Уэльсе. Университет состоит членом Russell Group — группы ведущих британских исследовательских университетов. Университет занимает 143-е место в рейтинге лучших университетов мира по версии CQS World University Rankings. Университет имеет самый высокий рейтинг удовлетворенности студентов в по данным за 2013 год Национального опроса студентов в Уэльсе.

В университете учатся более 27 тыс. студентов на программах бакалавриата, аспирантуры и докторантуры, что делает его одним из крупнейших университетов в Уэльсе. Университет подготовил ряд известных выпускников, включая Президента Европейской Комиссии Роя Дженкинса, премьер-министра Иордании Фейсала аль-Файез и лауреата Нобелевской премии Мартин Эванса.

История

Изначально был открыт как Университетский колледж Южного Уэльса и Монмутшира 24 октября 1883 года. Обучение проводилось по следующим специальностям: биология, химия, английский язык, французский язык, немецкий язык, греческая история, латынь, математика, астрономия, музыка, валлийский язык, логика, философия и физика. Был зарегистрирован Королевской хартией в 1884 году. Первым ректором университета был назначен Джон Вираму Джонс в возрасте 27 лет. В то время единственным колледжем в Уэльсе, имеющим право присваивать ученые степени был Университетский Колледж Сент Девиса. Фактически на первом этапе своего развития, колледж Кардиффа регистрировал студентов для сдачи экзаменов в Лондонском Университете, пока в 1893 году он не стал одним из институтов Уэльского университета, и не начал сам присваивать степени и, соответственно, выдавать дипломы.

В 1885 году в качестве было открыто женское общежитие в Аберде Холле, что дало возможность принимать в университет женщин. В 1904 году на работу была принята первая в Великобритании женщина-профессор — Миллисент Мак’Кензи. Строительство главного корпуса вуза началось в 1905 году по проекту архитектора У. Д. Кароу, который стремился объединить в своей работе шарм и элегантность своего бывшего проекта — Тринити Колледжа в Кембридже — с колоритным балансом многих университетских колледжей Оксфорда. Из-за недостаточного финансирования строительство шло очень медленно, возведение боковых частей корпуса было закончено только в 1960 году, а запланированный Большой Зал так и не был построен.

С момента своего основания в 1883 году университет располагался в Старом лазарете на улице Ньюпорт Роуд в Кардиффе, являющимся в настоящее время частью ансамбля Королевских зданий университета. В 1988 году началось слияние Кардиффского университетского колледжа с Институтом Науки и Технологий Университета Уэльса (UWIST), благодаря чему появился Университетский Колледж Уэльса, Кардифф. Ректором нового учреждения стал сэр Обри Тротмен-Дикенсон, который до этого занимал должность директора Института Науки и Технологий Университета Уэльса.

После изменений, внесенных в 1996 году в Конституцию Университета Уэльса, учебное заведение стало носить название Университета Уэльса, Кардифф. В 1999 году официальное название вуза был изменено на Университет Кардиффа. 1 августа 2004 года Уэльский Университет Кардифф объединился с Медицинским Колледжем Уэльского Университета. Объединённый институт отделился от коллегиального Уэльского Университета и официально принял название Кардиффского Университета.

В 2002 году была поддержана идея о повторном объединении Кардиффа и Уэльского Медицинского Колледжа. 1 августа 2004 года произошло официальное объединение Университетского колледжа Кардиффа и Уэльского Медицинского Колледжа, и именно с этого момента Университет Кардиффа перестал быть институтом, являющимся частью Университета Уэльса, и стал независимым «звеньевым институтом», входящими в состав федерального университета. Процесс объединения завершился 1 декабря 2004 года, когда было получено королевского одобрение Парламентского акта. 17 декабря Тайный совет дал согласие на создание нового Дополнительного Устава, по которому Кардиффу был дарован официальный статус университета. С этого момента название учебного заведения «Университет Кардиффа» стало полностью юридически оформленным.

Организация

Колледжи и школы

Колледж искусств, гуманитарных и социальных наук Бизнес-школа Кардиффа Планирования и географии Английского языка, коммуникации и философии Европейского языка, переводов и политики Истории Археологии и религии Кардиффская школа журналистики, медиа и культуры Кардиффская школа права Обучения долгожительству Кардиффская университетская школа музыки Социальных наук

Колледж биомедицинских наук и здравоохранения Биомедицины Стоматологии Здравоохранения Университетская школа медицины Сестренского дела Фармации и фармакологических наук Постдипломной медицины и стоматологического обучения Психологии

Колледж физических наук Школа архитектуры Велша Химии Компьютерных наук и информатики Геологии и океанологии Инженерных наук Математики Физики и астрономии

Академические объекты

Академические объекты университета сосредоточены вокруг Кэтхейс-парка в центре [www.cardiff.ac.uk/for/prospective/campus-life/campuses/cathays-park.html города Кардифф], которые состоят из: Главного корпуса университета (административные помещения, общежитие, библиотеки), корпуса Бьют (валлийская школа архитектуры, школа журналистики, СМИ и культурологии), корпуса Гламорган (Школа планирования, географии и социальных наук), корпуса Редвуд (школа фармации и фармацевтической науки), корпуса Лоу (юридический факультет), корпуса биологических наук (отделы биологических наук и медицины). Ряд академических объектов Университета также расположены в кампусе Хит Парк (бывшая университетская больница Уэльса), в нём находятся Школа медицины, Школа медицинских сестер и акушерок, Школа стоматологии, Школа здравоохранения.

Корпуса Университета Кардиффа
Школа музыки   Школа психологии   Школа химии   Корпус школы биомедицинских наук   Главный корпус школы инженерных наук   Корпус Бута

Известные выпускники и преподаватели

Главы государств и правительств

• Рой Дженкинс, бывший президент Европейской комиссии канцлер Оксфордского университета

Политики

• Уэйн Дэвид, член парламента и министр по делам Европы
• Гуто Харри, директор по коммуникациям мэрии Лондона
• Сэр Эмир Джоунз Парри, бывший британский Постоянный представитель при Организации Объединённых Наций, (2003—2007)
• Гленис Киннок, бывший депутат Европарламента и бывший министр иностранных дел Великобритании
• Нил Киннок, лидер оппозиции Королевы Великобритании(2 октября 1983 — 18 июля 1992)
• Роберт Минхинник, соучредитель проекта Друзья Земли
• Кристофер Уолтер Монктон, 3-й виконт Монктон, советник Маргарет Тэтчер
• Крейг Оливер, директор по коммуникациям Консервативной партии
• Генерал сэр Дэвид Ричардс, начальник штаба министерства обороны Великобритании

Научные деятели

• Рудольф Аллеман, швейцарский биохимик
• Робин Аттфилд, философ
• Иегуда Бауэр, профессор истории Холокоста Института современного еврейства в Еврейском университете в Иерусалиме
• Лешек Борисевичем, вице-канцлер Кембриджского университета
• Григорий Кэмерон, епископ Санкт-Асафа
• Шейла Кэмерон, юрист и церковный судья
• Арчи Кокрейн, пионер научного метода в медицине
• Питер Коулз, профессор астрофизики
• Пол Колтон, епископ Корка, Клойна и Росса
• Хью Диксон, экономист
• Стивен Даннетт, невролог
• Сэр Мартин Эванс, лауреат Нобелевской премии по медицине 2007 года
• Роберт Хубер, профессор химии, лауреат Нобелевской премии — Нобелевская премия по химии 1988 года
• Джон Лафлин, профессор политологии
• Вон Лоу, профессор международного публичного права в Оксфордском университете
• Патрик Минфорд, профессор прикладной экономики
• Джон Уорвик Монтгомери — американский юрист и теолог; Заслуженный профессор-исследователь философии и христианской мысли.
• Кристофер Норрис, литературный критик
• Сэр Кит Петерс, королевский профессор физики в Кембриджском университете
• Ллойд Таннер, профессор математики и астрономии (1883—1909)
• Доминик Уокер, епископ Монмута
• Кит Уорд, философ, профессор богословия
• Чандра Викрамасингх, профессор прикладной математики

Бизнесмены

• Стивен Берд, главный исполнительный директор потребительского банкинга в Азиатско-Тихоокеанском регионе Ситибанка
• Спенсер Дейл, главный экономист Банка Англии.
• Эндрю Гулд, председатель и бывший генеральный директор Schlumberger
• Мартин Льюис, журналист, телеведущий
• Дам Мэри Перкинс, основатель Specsavers

Спортсмены

• Натан Клеверли, профессиональный боксер

Деятели искусства и журналисты

• Мэтт Барбет, журналист
• Маниш Браниш, журналист и телеведущий
• Ник Брумфилд, режиссёр-документалист
• Филипп Кэшиан, композитор
• Рахул Канвал, журналист и исполнительный директор Headlines Today
• Чарман-Андерсон, журналист
• Адриан Чилес, телеведущий
• Джиллиан Кларк, поэт, награждён золотой медалью Королевы
• Хью Эдвардс, журналист
• Кен Элиас, художник
• Макс Фостер, CNN, CNN Today
• М. А. Гриффитс, поэт
• Юлия Хартли-Брюэр, журналист и телеведущий
• Тим Хетерингтон, фото-журналист и содиректор Оскар назначенных Рестрепо
• Карл Дженкинс, композитор
• Алан Джонстон, журналист
• Риз Хан, журналист и телевизионный ведущий
• Бернард Найт, писатель
• Сиан Ллойд, телеведущий
• Филипп Мадок, актёр
• Шарон Морган, актриса
• Сиан Филлипс, актриса
• Сусанна Рид, телеведущий
• Арлин Сьерра, композитор

Отрывок, характеризующий Кардиффский университет

– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.