Кардозу, Фернанду Энрики

Фернанду Энрики Кардозу порт. Fernando Henrique Cardoso<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
34-й президент Бразилии
1 января 1995 — 1 января 2003
Вице-президент:	Марку Масиэл
Предшественник:	Итамар Франку
Преемник:	Луис Инасиу Лула да Силва
Рождение:	18 июня 1931(1931-06-18) (92 года) Рио-де-Жанейро, Бразилия
Супруга:	Рут Корреа Лейти Кардозу
Награды:

Ферна́нду Энри́ки Кардо́зу (порт. Fernando Henrique Cardoso, также известен по своим инициалам FHC; род. 18 июня 1931, Рио-де-Жанейро) — бразильский социолог и государственный деятель, президент Бразилии в 1995—2003 годах. Первый президент Бразилии, который был переизбран на второй срок (в 1998 году). Один из основателей и с 2001 года почётный председатель Бразильской социал-демократической партии.

Биография

Фернанду Кардозу родился 18 июня 1931 года в Ботафого, одном из районов Рио-де-Жанейро, в семье потомственных военных; его отец принимал участие в восстании тенентистов. Изучал социологию в Университете Сан-Паулу, в 1952 году получил степень бакалавра общественных наук, позже — степень магистра и доктора социологии в том же университете. В 1953 году сочетался браком с Рут Корреа Лейти Кардозу (порт. Ruth Corrêa Leite Cardoso; ум. 24 июня 2008).

В молодости увлекался неомарксизмом и экзистенциализмом. В 1960 году был переводчиком бразильского курса лекций Жана-Поля Сартра.

В годы военного режима, установившегося в 1964 году, некоторое время жил в Чили и во Франции. В 1968 году, будучи преподавателем в Университете Париж X — Нантер, активно участвовал в студенческом революционном движении. В том же году вернулся на родину.

Ф. Кардозу считается, наряду с П. Бараном и С. Фуртаду, классиком теории зависимого развития, утверждавшей возможность ограниченного самостоятельного развития периферийных экономик при сохранении приоритета национальных целей и задач над интересами международного капитала. Автор более 20 книг.

Политическая карьера

С 1983 по 1992 год — сенатор от штата Сан-Паулу. В 1988 году Кардозу основал Бразильскую социал-демократическую партию и возглавлял партийную фракцию в Федеральном сенате до 1992 года.

С октября 1992 года по май 1993 года — министр иностранных дел Бразилии. С мая 1993 года по апрель 1994 года — министр финансов при Итамаре Франку, подготовил и осуществил «План Реал» введения новой денежной единицы, в результате чего были достигнуты стабилизация экономики и обуздание инфляции.

В 1994 году победил в первом туре президентских выборов, получив 53 % голосов. Вступил в должность 1 января 1995 года. В 1998 году получил 52,91 % голосов и был переизбран на второй президентский срок. На протяжении двух президентских сроков вице-президентом был Марку Масиэл.

Несмотря на левое прошлое, выступал с позиций экономического неолиберализма. В течение президентства Кардозу правительство приложило значительные усилия для перехода от преимущественно государственной экономики к преимущественно рыночной. Конгресс одобрил несколько законов, которые в большей мере открыли экономику для участия частного сектора и увеличили её привлекательность для иностранных инвесторов. В конце 2003 программа приватизации, которая включала продажу сталелитейных и энергетических предприятий и компаний телесвязи, дала прибыль на более чем 90 млрд долл. США.

Несмотря на упрёки своих политических противников, Кардозу считает себя левоцентристским политиком. Анализ его политики показывает, что она всегда имела сильную социальную составляющую: пенсионная реформа покончила с неоправданно высокими пенсиями для госслужащих и сотрудников государственных компаний. Наиболее известная социальная программа его левого преемника Лулы Bolsa Familia (семейный кошелёк), в которой трансферты беднейшим семьям увязывались с выполнением этими семьями определённых социальных требований, была сконструирована по модели программы Кардозу под названием Bolsa Escola (школьный кошелёк).

С 2003 года руководит Институтом Фернанду Энрики Кардозу (iFHC) в Сан-Паулу.

Награды

• Орден Бани (Великобритания)
• Орден Слона (Дания)
• Орден Инфанта дона Энрики и Орден Свободы (Португалия)
• Орден Звезды Румынии
• Орден Двойного белого креста 1 класса (Словакия, 29 июня 2001 года)
• 2000 — премия Принца Астурийского за международное сотрудничество.
• 2012 — Премия Клюге

Сочинения

• Фернандо Энрике Кардозо, Энцо Фалетто Зависимость и развитие Латинской Америки. Опыт социологической интерпретации. Институт Латинской Америки РАН, 2002.

Отрывок, характеризующий Кардозу, Фернанду Энрики

Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.