Карелин, Анатолий Михайлович

Карелин Анатолий Михайлович
Дата рождения	16 июля 1922(1922-07-16)
Место рождения	город Далматово, Курганская область
Дата смерти	3 января 1974(1974-01-03) (51 год)
Место смерти	город Ленинград, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1941—1970
Звание	Майор
Сражения/войны	Великая Отечественная война, Корейская война
Награды и премии	Других государств:
В отставке	Генерал-майор

Анатолий Михайлович Карелин (1922 — 1974) — лётчик-истребитель, участник Великой Отечественной и Корейской войн. Герой Советского Союза (1953).

Биография

Родился 16 июля 1922 года в селе Далматово, ныне город Курганской области. Русский. В 1940 году Анатолий Михайлович в возрасте 18 лет окончил Краснодарскую спецшколу № 12. В июне 1941 года был призван в Красную Армию в связи с началом Великой Отечественной войны. В 1944 году Карелин окончил Краснодарскую военную авиационную школу лётчиков и уже в декабре ушёл на фронт. Воевал в составе 203-го отдельного корректировочно-разведывательного авиационного полка.

После войны продолжал службу в ВВС. С июля 1951 года по февраль 1953 года участвовал в Корейской войне в составе 351-го истребительного авиационного полка (50-я истребительная авиационная дивизия ПВО). Полк принимал участие как отдельный ночной иап на самолетах Ла-11 и (с февраля 1952 г.) МиГ-15. В 1953 году был принят в КПСС. В 1960 году подполковник Карелин окончил Военно-Воздушную академию в Монино, в 1964 году — Военную академию Генерального штаба. С 1970 года генерал-майор авиации Карелин в запасе.

Проживал в Ленинграде. Умер 3 января 1974 года. Похоронен на Серафимовском кладбище.

Военная деятельность

Свою боевую деятельность Анатолий Карелин начал в декабре 1944 года, на фронтах Великой Отечественной войны. Он принимал активное участие в боевых действиях на территории Венгрии, Чехословакии, Германии.

После окончания войны А. М. Карелин служил в авиационных частях Ленинградского военного округа и на Дальнем Востоке. Выполнял особые задания, был в заграничной командировке во время военного конфликта в Корее.

13 июня 1951 года в составе 351-го истребительного авиационного полка капитан А. М. Карелин убыл в Северную Корею для оказания интернациональной помощи Корейской Народно-Демократической Республике в войне с Южной Кореей.

К началу лета 1951 года Стратегическая бомбардировочная авиация США существенно ограничила дневные налёты на военные объекты, а с октября прекратила их окончательно. С той поры В-29 стали действовать исключительно ночью. Почувствовав перемену в тактике и стратегии противника, советское командование срочно приступило к подготовке специального авиаполка для ведения ночных боевых действий в небе Кореи.

351-й авиаполк начал создаваться на базе 153-й истребительной авиационной дивизии и был вооружён поршневыми истребителями Ла-11. В него начали прибывать лётчики, имевшие опыт ночных полётов в сложных метеоусловиях. В июне 1951 года полк был укомплектован и 13-го числа в полном составе перелетел из Саншилипу в Аньшань. Его командиром стал полковник И. А. Ефимов. Главной задачей полка было прикрытие важнейших стратегических объектов: моста через реку Ялуцзян в районе города Аньдун, ГЭС в районе города Сингисю, аэродромный узел Аньдун и сам Аньшань. Вскоре полк в составе 3-х эскадрилий (по 10 самолётов в каждой) приступил к ночным дежурствам.

Первую победу одержал старший лейтенант В. Курганов, сбивший В-26 «Инвайдер», но с сентября 1951 года в ночном небе появились В-29 и соперничать с ними на Ла-11 было сложно. «Крепости» забирались на высоту до 10 км и после нанесения бомбового удара с резким снижением уходили в сторону залива, куда нашим лётчикам заходить запрещалось. При этом они разгонялись до 700 км/час, и наши Ла-11, имея максимальную скорость в 680 км/час, догнать их не могли.

В начале декабря на боевые дежурства стали заступать наиболее опытные лётчики полка. В одну из ночей готовность заняли 2 заместителя командира полка майоры Галышевский (зам. по политчасти, позднее сбил 2 В-29) и Карелин (зам. по лётной подготовке). Встретив в ночном небе В-29, Карелин атаковал его, но неудачно, «Крепость» ушла. После проведения ряда экспериментов, было установлено, что бороться с В-29 могут только реактивные МиГ-15.

В начале января 1952 года в Китай прибыла 97-я истребительная авиадивизия ПВО под командованием полковника А. П. Шевцова. Одна из её эскадрилий была передана в 351-й авиаполк, для обучения пилотов полка полётам на МиГ-15. В мае 1952 года была одержана первая победа. Майор А. М. Карелин в свете прожекторов увидел одиночный американский бомбардировщик В-29 и, подойдя к нему вплотную, сам невидимый для противника, просто расстрелял «летающую крепость» в упор.

10 июля 1952 года американцы предприняли массированный налёт на охраняемые лётчиками 351-го авиаполка объекты. В этом ночном воздушном сражении было сбито 3 В-29, ещё несколько самолётов получили тяжёлые повреждения (из них — 2 машины сбил Карелин и ещё 1 повредил).

В одном из последующих вылетов Карелин поднялся на перехват В-29 по данным РЛС и был наведён так точно, что при сближении с самолётом противника чиркнул лафетом своего «МиГа» возле кормовой пушки оператора наведения (привёз вмятину на лафете). Стрелок кормовой установки В-29, не видя противника, начал беспорядочно палить из пушек и тем самым выдал себя. По его огню советский пилот определил, где находится самолёт, и в упор расстрелял его. Это случилось в конце ноября 1952 года.

В феврале 1953 года в районе города Ансю Карелин перехватил очередной В-29 и сбил его. Однако стрелками с бомбардировщика была повреждена и его машина. Спустя некоторое время после разворота домой из-за перебитого трубопровода остановился двигатель. Но пилот не потерял самообладания и, дотянув до взлетно-посадочной полосы аэродрома, сумел посадить машину. В самолёте Карелина обнаружили 117 пробоин, только в кабине лётчика их было 9. Сам пилот не пострадал.

Это была последняя — 5-я победа А. М. Карелина, после этого боя ему запретили вылетать на боевые задания и дали отдохнуть.

18 февраля 1953 года 351-й ночной истребительный авиационный полк, выполнив свой воинский и интернациональный долг, убыл в полном составе в Советский Союз. За время боевой работы его лётчики записали на свой боевой счёт около 15 сбитых вражеских самолётов. На личном счету А. М. Карелина числилось 5 побед, одержанных в 50 боевых вылетах. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1953 года Карелину Анатолию Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Следует отметить, что свои последние вылеты Анатолий Карелин совершил на самолёте с бортовым номером «325», переданном в 351-й ИАП из 97-й авиационной дивизии ПВО. Самолёт был полностью окрашен в светло серый цвет, поверх которого на верхние и боковые поверхности из краскопульта нанесли тёмно-зелёные полосы, пятна и разводы.

Возвратившись на Родину, А. М. Карелин командовал авиационным истребительным полком, был заместителем командира авиационной дивизии в Туркестанском военном округе. В 1957 году он окончил Военно—воздушную академию, а в 1964 году — Военную академию Генерального штаба. После окончания этой академии Генерал-майор авиации А. М. Карелин командовал авиационной дивизией на территории Белоруссии и в Эстонии. С 1970 года генерал-майор авиации А. М. Карелин — в запасе.

Литература

• М. Ю. Быков. Все Асы Сталина 1936—1953 гг.. — Научно-популярное издание. — М.: ООО «Яуза-пресс», 2014. — С. 501. — 1392 с. — (Элитная энциклопедия ВВС). — 1500 экз. — ISBN 978-5-9955-0712-3.
• Коллектив авторов. История командного факультета Военно-Воздушной академии имени Ю. А. Гагарина / В.Е. Зенков. — Москва: ЗАО СП «Контакт РЛ», 2007 год. — С. 268. — 368 с. — ISBN 5-902908-02-7.

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1953 года за образцовое выполнение служебного долга майору Карелину Анатолию Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 10832).
• Был награждён ещё одним орденом Ленина (1952), двумя орденами Красного Знамени (1952, 1968), орденами Отечественной войны 2-й степени (1945), Красной Звезды (1956) и многочисленными медалями, среди которых За боевые заслуги, За взятие Берлина, За освобождение Праги.

Источники

• Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7200 Карелин, Анатолий Михайлович]. Сайт «Герои Страны».

• [www.az-libr.ru/index.shtml?Persons&000/Src/0007/d93ae6b8 Карелин Анатолий Михайлович].
• [airaces.narod.ru/korea/karelin.htm Карелин Анатолий Михайлович].
• [koreawar.narod.ru/aces/karelin.htm Карелин Анатолий Михайлович].

Отрывок, характеризующий Карелин, Анатолий Михайлович

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.