Карелл, Пауль

Пауль Карелл

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Пауль Карелл, в русск. пер. тж. часто: Пауль Карель (псевдоним, в действительности: Пауль Шмидт, с 1984 — Пауль Шмидт-Карелл; *2 ноября 1911, Кельбра — 20 июня 1997, Роттах-Эгерн) — руководящий чиновник и функционер нацистской пропаганды в МИДе Третьего Рейха, пресс-атташе министра иностранных дел Риббентропа, офицер СС в звании оберштурмбаннфюрер. После войны немецкий журналист и литератор, автор популярных книг (в том числе переведённых на русский язык) о Второй мировой войне.

Биография и карьера

Родился вне брака у матери одиночки Генриетты Шмидт — дочери зажиточного сапожника Карла Шмидта, рос и воспитывался в доме своего деда в маленьком городке Кельбра. В 1931, будучи гимназистом-старшеклассником, вступил в НСДАП (членский билет № 420853). Поступил на факультет психологии Кильского университета. Будучи студентом занимал различные должности в Национал-социалистическом союзе студентов Германии, был активным агитатором кампаний сожжения «не-арийских» книг. В 1936 защитил выпускную докторскую диссертацию на тему: «Вклад в теорию значения образов в индогерманских языках». Получил должность ассистента в кильском университете, после чего устроился сорудником канцелярии Риббентропа.

В 1938 Шмидт вступил в СС (членский № 308263) и получил чиновничий ранг «дипломатического советника II-го класса» в отделе прессы и новостей имперского германского МИДа. Шмидт значительно расширил функции отдела и активно себя проявил во время Мюнхенской конференции 1938.

В 1940 году его повысили в СС до звания оберштурмбаннфюрера, в том же году его повысили в МИДе до звания «посланника I класса». В июне 1941 года его назначили министерским секретарем — это был третий высший ранг в имперском МИДе после статс-секретаря и помощника статс-секретаря. Главное его функцией в этой должности было руководство ежедневными пресс-конференциями министерства.

Под руководством Шмидта издавался влиятельный нацистский пропагандистский журнал «Signal» (тирах 2,5 млн экз.).

Положение и влияние Пауля Шмидта в системе пропаганды Третьего рейха было равно или конкурировало с влиянием первого пресс-секретаря Адольфа Гитлера Отто Дитриха, а такоже шефа пресс-службы геббельсовского министерства пропаганды Ганса Фриче.

Шмидт принял активное участе в пропагандистском «прикрытии» Холокоста. В мае 1944-го он даже придумал способ объяснить необходимость депортации и убийства венгерских евреев.

Пауль Шмидт-Карелл считается одним из главных пропагандистов нацизма в годы Второй мировой войны. Немецкие биографы Карелла отмечают также его личный антисемитизм, карьеризм и любовь к взяткам.

После войны

В мае 1945 Шмидт был арестован союзнической оккупационной администрацие и два с половиной года провел в тюрьме в ожидании обвинения и суда. В 1947 году обвинение было составлено, но на процессе против своего коллеги Отто Дитриха, где он выступал в качестве свиделя обвинения, ему удалось себя выгородить и даже представить в роли поборника «свободы прессы». После «Процесса Вильгельмштрассе» судебное производство против него было приостановлено и он был выпущен на свободу. В 1965—1971 годах уже прокуратура Германии возбудила против него следствие по обвинению в соучастии в массовых убийствах евреев.

Вследствие процесса денацификации, Шмидт не мог больше расчитывать на карьеру чиновника или дипломата и потому занялся свободной журналистикой. Своим настоящим именем и фамилией он предпочёл однако не подписываться. В 1950-е годы, благодаря сохранившимся его старым связям, он начал активно публиковаться в сми боннской республики под разными псевдонимами. Так политические колонки в Norddeutsche Rundschau он подписывал псевдонимом Vocator, заметки в Die Welt и Die Zeit — подписывал как P. C. Holm, и т. п.

В 1960-е годы писал для различных изданий издательского дома Axel Springer, где приобрел значительное влияние. Он работал также непосредственно у Акселя Шпринегера вплоть до смерти Шпрингера в 1985 — в качестве личного советника и начальника службы безопасности.

Шмидт-Карелл широко известен также тем, что в 1960-е годы опубликовал несколько книг о Второй мировой войне, которые имели кассовый успех.

Публикации (выборочно, + русск. переиздания)

• Sie kommen!: Die Invasion der Amerikaner und Briten in der Normandie 1944. — Verlag Buch und Welt; Oldenburg, 1960. −293 S.// Они идут! 1944"

• Unternehmen Barbarossa. Der Marsch nach Rußland. — Verlag: Ullstein, 1963. −575 S. // русс. пер.: «Барбаросса»: от Бреста до Москвы. (пер. А.Уткина) — Москва, «Русич», 2003, −426 с.
• Die Wüstenfüchse. Mit Rommel in Afrika. 1964 // Африка-Нормандия. Лис пустыни 1941—1943

• Stalingrad. Sieg und Untergang der 6. Armee. — Verlag: Ullstein, 1992 .-351 S.// Сталинград. Крах операции «Блау» (пер. С.Гуков). — Москва, «Эксмо», 2005. −252 с.

Ссылки

• [_www.peoples.ru/military/fascism/cc/paul_carell/ Иван Матковский: Пауль Карелл. Пропагандист национал-социализма.]
• [www.zukunft-braucht-erinnerung.de/paul-carell/ Wigbert Benz: Paul Carell (1911—1997). Kriegs- und Nachkriegskarriere des Pressechefs im NS-Außenministerium]

Литература

• Wigbert Benz: Paul Carell. Ribbentrops Pressechef Paul Karl Schmidt vor und nach 1945. — Berlin, Wiss. Verlag, 2005.
• Biographisches Handbuch des deutschen Auswärtigen Dienstes 1871—1945. — Band 4, 2012.

Отрывок, характеризующий Карелл, Пауль

– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.