Крамарж, Карел
Карел Крамарж Karel Kramář | |||
| |||
---|---|---|---|
14 ноября 1918 — 8 июля 1919 | |||
Президент: | Томаш Масарик | ||
Предшественник: | должность учреждена | ||
Преемник: | Властимил Тусар | ||
Вероисповедание: | православный | ||
Рождение: | 27 декабря 1860 Гохштадт-на-Изере, Австро-Венгрия | ||
Смерть: | 26 мая 1937 (76 лет) Прага, Чехословакия | ||
Партия: | Младочешская партия, Национал-демократическая партия Чехословакии | ||
Автограф: |
Ка́рел Кра́марж (чеш. Karel Kramář; 27 декабря 1860, Гохштадт-на-Изере, Австро-Венгрия — 26 мая 1937, Прага, Чехословакия) — чешский политический деятель, первый премьер-министр независимой Чехословакии (1918—1919).
Содержание
Лидер младочехов
Получил юридическое образование в Берлинском, Страсбургском и Пражском университетах. В 1889 основал чешскую еженедельную газету «Час». В 1891 избран как кандидат младочешской партии в рейхсрат; с 1894 состоял членом чешского ландтага. Вскоре Крамарж стал одним из вожаков младочешской партии; в 1897—1898 был избираем в вице-президенты австрийской палаты депутатов; с 1896 он неизменно выбирается в члены австрийской делегации. Крамарж выступил противником участия Австрии в антироссийском Тройственном союзе в наделавшей шуму статье «L’avenir de l’Autriche» («Revue de Paris», 1889, март). Крамарж опубликовал множество статей в периодической печати по политическим и экономическим вопросам. Отдельно были изданы: «Das Papiergeld in Oesterreich seit 1848» (Лпц., 1886); «Das böhmische Staatsrecht» (Вена, 1896); «Die russische Valutareform» (Вена, 1896).
Каторга за дружбу с Россией
Выступал за сотрудничество чешского национального движения с правительством Австро-Венгрии. Сторонник федералистской политики в многонациональных государствах (как в Австро-Венгрии, так и в России). Православный, женат на русской, Надежде Хлудовой (из купеческой семьи, в первом браке Абрикосова), неоднократно бывал в России, летние месяцы проводил в Крыму. Имевший репутацию убеждённого русофила и панслависта, Крамарж в 1914, с началом войны между Австрией и Россией, был арестован австрийскими властями, обвинён в государственной измене и вместе с Алоисом Рашином, Винценцом Червинкой и другими приговорён к смертной казни. Затем смертная казнь была заменена на 15 лет каторги. Однако этот приговор привёл к усилению оппозиционных настроений в рядах чешских политиков, и после смерти Франца Иосифа I новый император Карл I амнистировал Крамаржа (1917).
Премьер Чехословакии
После провозглашения независимости Чехословакии Крамарж стал первым её премьер-министром (14 ноября 1918), к неудовольствию президента Томаша Масарика, придерживавшегося совсем иных политических взглядов (уже к 1910-м годам отношения между двумя ведущими политиками Чехии испортились). Сам он также согласился занять этот пост с неохотой, так как представлял независимую Чехословакию не республикой, а монархией, во главе, возможно, с одним из русских великих князей. Крамарж возглавлял делегацию Чехословакии при подписании Версальского договора, но вскоре ушёл в отставку, после того, как министр иностранных дел Эдвард Бенеш отказался поддерживать Белое движение в России. Сам Крамарж был активным сторонником Белого движения, в частности, состоял в дружеских отношениях с Антоном Ивановичем Деникиным.
Поздние годы
Крамарж, наряду с Масариком, сыграл большую роль в поддержке молодым Чехословацким государством русской эмиграции. В 1920-е годы опубликовал ряд интересных работ о России («Кризис в России»; 1921), разработал проект конституции России[1] . В дальнейшем Национально-демократическая партия, возглавляемая Крамаржем, не играла заметной роли в правительствах межвоенного периода. Политические взгляды Крамаржа правели, что привело к сближению с нацистскими группировками. Умер он в один год с Масариком, незадолго до оккупации чехословацкого государства нацистской Германией. Похоронен рядом с супругой в крипте православного Храма Успения Пресвятой Богородицы на Ольшанах.
Напишите отзыв о статье "Крамарж, Карел"
Ссылки
- [web.archive.org/web/20070927210351/www.e-journal.ru/p_time-st1-3.html Карел Крамарж о федерализме и проблемах будущего государственного устройства России]
- [istrodina.com/rodina_articul.php3?id=187&n=11 Русская супруга первого премьера Чехословакии]
Примечания
- ↑ Архив русской революции / Сост. И. В. Гессен. — Берлин, 1921. — Т. 1. — С. 263-288. — 326 с.
Отрывок, характеризующий Крамарж, Карел
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.
Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.