Карикатурный скандал (2005—2006)

Карикатурный скандал — межкультурный конфликт между мусульманами арабского мира и современной западной культурной традицией, базирующейся на свободе слова, вспыхнувший в конце 2005 — начале 2006 годов и охвативший практически все страны Европы и мусульманского Востока, а также политический конфликт внутри европейских государств. Причиной конфликта послужили карикатуры на исламского пророка Мухаммеда, напечатанные в 2005 году в одной из датских газет.

Ситуация

Двенадцать карикатур, изображающих исламского пророка Мухаммеда, были опубликованы в датской газете Jyllands-Posten (англ.) 30 сентября 2005 года в качестве иллюстрации к статье о самоцензуре и свободе слова: в статье говорилось, что когда датский писатель Коре Блюйтген написал популярную книгу об исламе для детей, то оказалось, что ни один художник не согласился без условия сохранения анонимности нарисовать к ней иллюстрации. В качестве причины был назван якобы существующий в исламе запрет на изображение животных и людей (и в особенности пророка Мухаммеда).

В действительности, среди мусульман нет единой точки зрения на возможность изображения пророка Мухаммеда. Шииты в целом терпимо относятся к изображениям Мухаммеда. В истории суннитов были периоды, когда разрешалось изображение пророка с закрытым лицом.. Только в таких течениях, как ваххабизм, полностью запрещаются любые изображения животных и людей. Существует богатая исламская художественная традиция изображения пророка Мухаммеда.

Руководство газеты Jyllands-Posten утверждает, что опубликованные рисунки являются лишь демонстрацией осуществления на практике свободы слова, однако многие мусульмане в самой Дании, как и приверженцы ислама за её пределами, рассматривают их как сознательную провокацию. Двое из авторов карикатур, как сообщается, вынуждены скрываться из-за полученных угроз. Министерства иностранных дел одиннадцати исламских государств потребовали от датского правительства извинений за публикацию, а некоторые из них даже закрыли свои посольства в Дании в знак протеста, когда они не получили этих извинений. За дипломатическими протестами последовал бойкот датских товаров.

Серия состояла из 12 изображений. Датский имам Ахмад Абу Лабан добавил к этим 12 карикатурам ещё 3, якобы полученные им от датских мусульман. Первая из них изображала мужчину со свиным пятачком на лице и являлась, по сути, отретушированной фотографией автомеханика из городка Три-сюр-Баиз (Trie-sur-Baïse) на юге Франции Жака Марро (Jacques Marrot), победившего в конкурсе «на лучшее хрюканье» — конечно же, конкурс не имел никакого отношения ни к пророку Мухаммеду, ни к исламу вообще. Вторая представляла собой изображение неясного происхождения, на котором к молящейся мусульманке сзади был добавлен пёс таким образом, что в результате это напоминало зоофилический половой акт. Третья из добавленных Абу Лабаном карикатур сопровождалась надписью по-датски «педофил „пророк Мухаммед“» и её переводом на арабский.

Собрав 12 оригинальных и 3 добавленных карикатуры вместе, Ахмад Абу Лабан и Ахмед Аккари занялись распространением сведений о датском «богохульстве», возглавив группу активистов, объединившихся в «Европейский Комитет во славу Пророка».

Хронология скандала

2005

• 30 сентября — в датской газете Jyllands-Posten опубликованы карикатуры на пророка Мухаммеда.
• 8 октября — Исламское общество Дании требует от Jyllands-Posten извиниться и убрать иллюстрации.
• 14 октября — начало пикетов перед издательством Jyllands-Posten в Копенгагене.
• 17 октября — египетская газета Аль-Фагр первой в мусульманском мире перепечатала карикатуры, сопроводив заголовком «Насмешка над пророком и его женой» и сдержанным критическим редакционным комментарием, что не привело к каким-либо массовым протестам или акциям.
• 19 октября — послы 11 мусульманских стран в Дании требуют встречи с премьер-министром Андерсом Фог Расмуссеном, но получают отказ.
• 27 октября — начато расследование против газеты Jyllands-Posten по обвинению в оскорблении религиозных чувств верующих.
• Ноябрь — декабрь — члены делегации имамов Исламского общества Дании посещают ближневосточные государства, чтобы узнать реакцию их руководства на публикацию иллюстраций.
• Ноябрь — ещё одно датское издание WeekendAvisen публикует ещё 10 сатирических рисунков с изображением пророка.
• 6 декабря — на внеочередном саммите глав 57 государств Организации Исламской Конференции (включая президента Ирана и короля Саудовской Аравии) представленные датскими имамами карикатуры вызвали скандал, что привело к началу массовых агрессивных акций по всему мусульманскому миру.
• 7 декабря — забастовки в Пакистане в знак протеста против публикации.
• 19 декабря — 22 бывших датских посла критикуют премьер-министра страны за отказ встретиться с послами исламских стран в октябре.
• 29 декабря — Лига Арабских Государств предъявляет резкий протест датскому правительству за то, что то не предпринимает никаких действий.

Январь 2006

• 1 января — датский премьер-министр в своей ежегодной речи заявляет, что в Дании уважают и религиозные верования, и свободу слова.
• 6 января — датские власти отказывают в возбуждении уголовного дела, мотивируя свой отказ отсутствием состава преступления в действиях газеты.
• 10 января — Норвежская газета Magazinet перепечатывает рисунки.
• 26 января — Саудовская Аравия отзывает своего посла из Дании и объявляет бойкот датским товарам.
• 26 января — Норвежское правительство приносит свои извинения за публикацию рисунков газетой Magazinet, но указывает, что оно не властно над свободной прессой.
• 27 января — Первые DoS-атаки на сайт Jyllands-Postens.
• 28 января — Кувейт присоединяется к бойкоту.
• 28 января — Организация «Исламская Конференция» (ОИК) требует от датского правительства осудить рисунки.
• 28 января — датский посол в Саудовской Аравии в интервью American AP-TV критикует газету Jyllands-Postens за недостаточное знание ислама.
• 29 января — Ливия закрывает своё посольство в Дании. Протесты проходят на территории Палестины. Движения «Исламский джихад» и «Бригады мучеников Аль-Аксы» требуют от всех датчан, норвежцев и шведов покинуть Палестинскую автономию в течение 48 часов. Парламенты Йемена, Бахрейна и Сирии осуждают публикацию карикатур. ОИК предлагает на рассмотрение ООН проект резолюции о запрещении оскорбления религиозных верований. Датский посол в Иордании был вызван на слушание. Президент Афганистана Хамид Карзай назвал публикацию изображений ошибкой и выразил надежду, что это научит СМИ быть более ответственными и уважительными в будущем. Флаг Дании был сожжён в Наблусе и Хевроне в Палестине. Организация Исламской Конференции направила в ООН резолюцию о запрещении атак на религиозные убеждения. Осуществляются новые DoS-атаки на сайт Jyllands-Postens.
• 30 января — газета Jyllands-Posten публикует на датском и арабском языках свои извинения — не за публикацию карикатур, а за пренебрежение чувствами исламского сообщества. Боевики движения «ФАТХ» окружают представительство Евросоюза в Газе, требуя осудить действия Дании. Бойкот датским товарам объявляет Египет. ЕС заявляет о своей поддержке Дании в отношении бойкота её товаров, который, по мнению ЕС, нарушает правила международной торговли.
• 31 января — премьер-министр Дании официально отказывается принести извинения перед исламскими странами. Иракская военизированная группировка Mujahideen Army призывает к ударам по датским и норвежским объектам. Датский Красный Крест объявляет о планах эвакуации некоторых своих служащих, работающих в Йемене и Секторе Газа.
• Январь — февраль — европейские газеты принимают решение продемонстрировать солидарность с датчанами и норвежцами в скандале. Скандальные рисунки публикуют французские газеты France Soir, Liberation и Le Monde, немецкая Die Welt, испанская El Pais, бельгийская De Standaard, газеты Великобритании, Италии, Исландии, Швейцарии, Новой Зеландии, Норвегии, Нидерландов, Швеции, Польши и другие.

Февраль 2006

• 1 февраля — французская газета France Soir перепечатывает скандальные карикатуры. Владелец газеты увольняет главного редактора.
• 2 февраля — уволен редактор иорданской газеты al-Shihan, перепечатавшей несколько карикатур на пророка.
• 3 февраля — общественный скандал перерастает в глобальный политический кризис. После пятничной проповеди жители мусульманских стран выходят на демонстрации под лозунгом «Смерть Дании!». Крупные шествия проходят в Пакистане, Малайзии, Бангладеш, Судане, Иордании, Ливане, Египте и Иране. Протестующие штурмуют датское посольство в Джакарте (Индонезия). Митинги протеста перед посольством Дании в Лондоне. Бельгийские газеты De Standaard и Nieuwsblad публикуют рисунки.
• 4 февраля — арестованы редакторы иорданских газет al-Shihan и al-Mehwar, перепечатавших карикатуры. Продолжаются акции протеста в Лондоне. В Дамаске (Сирия) и Бейруте (Ливан) протесты принимают организованную форму — здесь протестующим удаётся поджечь здания посольств Дании и Норвегии. Несколько десятков палестинцев разгромили немецкий культурный центр и попытались ворваться в офис Евросоюза в Газе. Президент Ирана приказывает разорвать торговые отношения с «провинившимися» странами. Президент Афганистана Хамид Карзай называет карикатуры оскорблением мусульман всего мира. Премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган заявляет, что карикатуры на пророка Мухаммеда — это удар по духовным ценностям ислама. Новозеландский ежедневник The Dominion Post публикует рисунки и статью, включающую текст из статьи в Википедии. Польская газета Rzeczpospolita публикует рисунки. Порядка 500 арабов прошли маршем в Назарете в знак солидарности с остальным исламским миром.
• 5 февраля — Премьер-министр Дании Андерс Фог Расмуссен встречается с послами 76 стран, чтобы разъяснить свою позицию: «Датское правительство не может извиняться за действия свободной и независимой газеты… Но наше общество поддерживает взаимную терпимость и уважение… Принцип свободы слова для нас самый важный из принципов». Многотысячная толпа демонстрантов в столице Ливана Бейруте разграбила и сожгла датское консульство.
• 5 февраля — Соединенные Штаты подвергли критике публикацию в западной прессе карикатур на пророка Мухаммеда. Признавая важность права граждан на свободу прессы, Госдепартамент США отметил, что СМИ должны подходить к публикации своих материалов со всей ответственностью. В заявлении американского внешнеполитического ведомства говорилось, что появившиеся в ряде изданий карикатуры на почитаемого мусульманами пророка «оскорбляют их религиозные чувства». «Разжигание подобным образом религиозной и этнической ненависти неприемлемо», — говорилось в документе.
• 7 февраля — США меняют свой подход к скандалу — Джордж Буш звонит датскому премьер-министру и выражает ему поддержку и солидарность.
• 7 февраля — Лондонский проповедник Абу Хамза аль-Масри, член руководства организации «Аль-Мухаджирун», арестованный в мае 2004 года на основании британского закона о борьбе с терроризмом и под давлением США, признан виновным в пропаганде терроризма и насилия, подстрекательстве к убийству иноверцев, разжигании расовой ненависти и хранении литературы экстремистского содержания, но вместо ожидаемого пожизненного заключения приговорён всего к семи годам лишения свободы. Некоторые обозреватели связывают столь мягкое наказание с продолжающимся «карикатурным скандалом» и полагают, что судебная власть решила не провоцировать мусульманскую общину Великобритании.
• Президент Ирана Махмуд Ахмадинежад приказывает создать специальную комиссию, которая займётся выработкой экономических санкций в отношении стран, где были напечатаны карикатуры. После этого Иран отзывает послов из этих стран, а популярная иранская газета «Хамшахри» объявляет о проведении конкурса карикатур на тему Холокоста под девизом «Где предел свободы слова на Западе?» Победитель получит денежный приз в размере 12 тыс. долларов. Махмуд Ахмадинежад требует созыва чрезвычайной сессии организации «Исламская конференция» для выработки общего подхода к государствам Европы.
• 8 февраля — Глава индонезийского МИД Хассан Вираюда заявляет, что правительство Индонезии будет «всегда стоять на страже» интересов Дании в этой стране, несмотря на волну протестов. Тем временем посол Дании в Индонезии уже отправил свою семью и ряд сотрудников в Сингапур, уведомив МИД о временной приостановке работы посольства в столице и закрытии консульства в городе Сурабайя (остров Ява).
• 9 февраля — Афганское движение «Талибан» предлагает награду в 100 кг золота тому, кто убьёт авторов карикатур на пророка Мухаммеда.
• 10 февраля — Французский мусульманский совет подаёт в суд на сатирическое издание Charlie Hebdo, опубликовавшее карикатуры на пророка Мухаммеда.
• 11 февраля — объявлено о временном отзыве датских послов из Сирии, Ирана и Индонезии в связи с невозможностью обеспечить их безопасность.
• 12 февраля — вандалы осквернили более 25 мусульманских могил на кладбище города Эсбьерг на западе Дании.
• 14 февраля — в Лахоре (Пакистан) протестующие разгромили офисы американских и других западных фирм и учреждений. Подожжено здание местного парламента.
• 14 февраля — Министр иностранных дел Ирана Манучер Моттаки, находящийся с рабочим визитом в Армении, заявил, что Дания должна принести извинения мусульманскому миру за нанесённое оскорбление и подвергнуть уголовному наказанию лиц, причастных к появлению карикатур. Он сказал также, что публикация карикатур «была продуманным и запланированным шагом, направленным на столкновение цивилизаций».
• 15 февраля — 70 тыс. человек вышли на улицы пакистанского Пешавара. Акция протеста переросла в массовые беспорядки, в ходе которых были зафиксированы нападения на иностранцев.
• 15 февраля — президент Пакистана Первез Мушарраф, находящийся с визитом в соседнем Афганистане, призвал европейцев и все западные страны осудить публикацию карикатур, подчеркнув, что свобода печати не дает права оскорблять религиозные чувства других народов.
• 16 февраля — в пакистанском городе Карачи прошла многотысячная демонстрация протеста. Участники акции, организованной суннитским движением «Джават-аль-э-суннат», жгли изображения премьер-министра Дании, датские флаги и скандировали: «Да проклянёт Всевышний того, кто оскорбил пророка!» Все образовательные учреждения и многие магазины в городе по распоряжению властей были закрыты.
• 17 февраля — Дания временно, «по соображениям безопасности», закрывает своё посольство в Пакистане из-за непрекращающихся демонстраций протеста.
• 18 февраля — В Нигерии в результате беспорядков погибли по меньшей мере 16 человек. Большинство погибших — местные христиане. В городе Майдугури (север Нигерии) мусульмане подожгли не менее 10 христианских церквей. Беспорядки продолжались несколько часов, пока правоохранительным органам не удалось взять ситуацию в городе под контроль. К подавлению беспорядков была привлечена армия, в провинции Борно введён комендантский час.
• 18 февраля — В Ливии в ходе беспорядков у итальянского консульства в Бенгази полиция застрелила не менее 11 демонстрантов, 50 человек было ранено. Никто из итальянского персонала не пострадал. Сотрудники консульства были срочно эвакуированы в Триполи. 19 февраля ливийский лидер Муаммар Каддафи отправил в отставку главу МВД за чрезмерное применение силы при разгоне демонстрации. Похороны погибших переросли в новые беспорядки. Протестующие проникли на территорию итальянского консульства, покинутого сотрудниками. Столкновения с полицейскими прошли в районе городской больницы Бенгази, а также вдоль улицы, ведущей на кладбище, на которой находится и итальянское консульство. Беспорядки у консульства Италии в Бенгази начались после того, как итальянский министр по реформам Роберто Кальдероли, представляющий в правительстве партию «Лига Севера», появился на публике в футболке с изображением карикатуры на пророка Мухаммеда в знак протеста против «неуважения мусульманами западных ценностей». Министр был вынужден покинуть свой пост по требованию главы правительства Италии Сильвио Берлускони, назвавшего поступок министра недопустимым. Премьер-министр заявил, что действия министра не имеют ничего общего с линией правительства Италии в отношении мусульман. Президент Италии Карло Адзелио Чампи призвал государственных чиновников с ответственностью относиться к собственным поступкам. Требование об отставке Кальдероли поддержали практически все представители как правящего большинства, так и оппозиции, в том числе и руководство «Лиги Севера».
• 18 февраля — В Вене (Австрия) прошла демонстрация мусульман под лозунгами «Руки прочь от пророка», «Остановить крестовый поход против ислама». Шествие прошло без каких-либо инцидентов. Демонстрантов сопровождали многочисленные силы полиции. В Германии наиболее многочисленная акция, собравшая свыше 2 тыс. человек, прошла в центре Дуйсбурга. Ранее крупные акции протеста мусульман состоялись в Дюссельдорфе, Бонне, Берлине, Касселе и других городах.
• 18 февраля — Пакистанская полиция провела серию арестов с целью предотвратить запланированные массовые акции протеста. В ночь на пятницу были проведены рейды по штаб-квартирам религиозных партий и домам известных религиозных деятелей. По словам представителя «Муттахида маджлис-е-амаль» (ММА — альянс шести основных религиозных партий страны), были задержаны сотни видных представителей религиозных партий и лидеры ММА. Это, однако, не смогло предотвратить демонстрации протеста, направлявшиеся из центра пакистанской столицы к дипломатическому анклаву, где расположены иностранные дипломатические миссии. Взять ситуацию под контроль власти смогли лишь поздно вечером. Несколько полицейских получили тяжёлые ранения.
• 20 февраля — Генеральный прокурор Ирана Горбанали Дорри-Наджафабади заявил, что Иран не будет более терпеть оскорбительных выходок европейских СМИ и в случае новых публикаций карикатур на пророка Мухаммеда инициирует судебное разбирательство.

Март 2006

• 21 марта — Министр иностранных дел Швеции Лайла Фрейвальдс (Laila Freivalds) ушла в отставку после того, как стало известно, что именно по её требованию был закрыт сайт партии «Шведские демократы», опубликовавший карикатуры на пророка Мухаммеда. Министра обвинили в посягательстве на свободу слова. Сама же она заявляет, что главную свою задачу во время скандала с карикатурами видела в том, чтобы оградить Швецию от волны мусульманских протестов, какая имела место в случае с Данией, и донести до исламских стран информацию о том, что шведское правительство демонстрирует большое уважение к религиозным вопросам.

• 21 марта — Принц Чарльз, находящийся с визитом в Египте вместе с супругой, выступил в исламском университете Аль-Азхар в Каире с речью о взаимопонимании между исламом и христианством, резко раскритиковав публикацию карикатур на пророка Мухаммеда в западной прессе. По его словам, протесты и насилие, вызванные публикациями, показали, какую опасность представляет проявление неуважения к людям, исповедующим другую религию.

Более поздние события

Датский политик арабского происхождения Насер Хадер в ответ на скандал основал движение «Умеренные мусульмане». В настоящее время Хадер является депутатом датского парламента.

Отголоски скандала в России

• 6 февраля 2006 года — и. о. премьер-министра Чечни Рамзан Кадыров заявил о намерении «не пускать в Чечню всё, что исходит из Дании», включая общественные организации этой страны. Наиболее влиятельной датской организацией, активно работающей в Чечне, является Датский совет по делам беженцев — одна из крупнейших зарубежных гуманитарных организаций, действующих на Северном Кавказе. Уже 7 февраля вице-премьер Чечни Халид Вайханов в письме к главе представительства Управления верховного комиссара по делам беженцев ООН в РФ подтвердил нежелание чеченских властей видеть в республике Датский совет — чеченское правительство признаёт заслуги датской благотворительной миссии, но заявляет о невозможности обеспечить её безопасность. В ответ руководство Датского совета заявило, что сокращает объём помощи населению и ждёт официальных объяснений. Через две недели полпредство президента РФ в Южном федеральном округе (ЮФО) направило запрос в управление Генпрокуратуры в ЮФО с просьбой дать правовую оценку действиям должностных лиц правительства Чечни. 26 февраля Рамзан Кадыров после встречи с комиссаром Совета Европы по правам человека Альваро Хиль-Роблесом объявил о намерении возобновить деятельность Датского совета по делам беженцев в Чечне.
• 9 февраля — волгоградская газета «Городские вести» публикует статью «Расистам не место во власти», сопровождаемую рисунком, на котором изображены пророки иудаизма, христианства и ислама в компании Будды, осуждающие вооружённые столкновения. Через неделю первый вице-мэр Волгограда Андрей Доронин сообщает, что мэрия, которая является учредителем газеты, закрывает издание за опубликование рисунка на религиозную тему — по словам Доронина, «чтобы не разжигать межнациональную рознь».
• 15 февраля — Заместитель Генерального прокурора РФ Николай Шепель заявляет о начале проверки на предмет соответствия российскому законодательству карикатуры, опубликованной в волгоградской газете «Городские вести».
• 16 февраля — после отказа убрать карикатуры хостинг-провайдером «Majordomo» был закрыт новостной блог «BitchX».
• 17 февраля областная вологодская прокуратура возбудила уголовное дело в отношении главного редактора местной газеты «Наш регион+», где они были опубликованы как иллюстрация к статье «Карикатурная война: мнения», Анны Смирновой по обвинению в «возбуждении национальной вражды лицом с использованием своего служебного положения».
• 20 февраля — В Волгограде по просьбе муниципального учреждения «Волгоград-Информ» Нижне-Волжским управлением Росохранкультуры объявлено недействительным свидетельство о регистрации местной газеты «Городские вести». Решение о закрытии газеты принято городской администрацией, не дожидаясь решения Генеральной прокуратуры о соответствии опубликованной 9 февраля в газете карикатуры российскому законодательству. Председатель Совета при президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека Элла Памфилова назвала действия волгоградских властей абсурдом, добавив, что журналисты могут рассчитывать на её помощь. Уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин призвал «как следует всыпать бездарным холуйствующим бюрократам, достойным быть персонажами Гоголя и Салтыкова-Щедрина». Своё недовольство закрытием газеты выразили члены комиссии Общественной палаты по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в СМИ.
• 9 марта Росохранкультура пообещала отозвать лицензию Газеты.ру, если она не уберёт 6 датских карикатур, использованных как иллюстрация к статье «Карикатурная война». Издание карикатуры убрало, но пообещало обратиться в суд.
• 23 марта, по сообщению российского интернет-ресурса «Правда.ру», ФСБ потребовала, чтобы «Правда.ру» удалила материалы, «способствующие разжиганию межконфессиональной розни» — карикатуры на пророка Мухаммеда. На главной странице издания «Правда.ру» вместо новостных материалов появилась надпись: «По требованию Федеральной службы безопасности РФ доступ к материалам „Правды.ру“ временно приостановлен». При этом все остальные страницы сайта были доступны и сайт продолжал функционировать. Позднее редакция выпустила заявление, в котором потребовала от ФСБ «объяснений и извинений». «Правда.ру» утверждает, что карикатуры у себя она не размещала.

Отголоски скандала в Беларуси

См. также: Цензура в Беларуси

В номере белорусской газеты «Згода» за 18—26 февраля 2006 года была опубликована статья «Палітычны крэатыў» («Политический креатив»), иллюстрациями к которой служили карикатуры на пророка Мухаммеда, опубликованные газетой Jyllands-Posten в сентябре 2005 года. Позже президент Беларуси Александр Лукашенко в одном из своих выступлений назвал эту перепечатку «провокацией против государства». А министр информации Владимир Русакевич пообещал не «либеральничать» с газетой «Згода». В итоге газета была закрыта властями, а 18 января 2008 года главный редактор газеты Александр Сдвижков был приговорён минским городским судом к трём годам лишения свободы в колонии усиленного режима за «разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни». Этот приговор стал самым жёстким наказанием для участников карикатурного скандала не только в Европе, но и в странах, где ислам является преобладающей религией. По мнению многих журналистов и политиков, суровость приговора вызвана в первую очередь тем, что «Згода» была оппозиционной газетой. 22 февраля 2008 года Верховный Суд Республики Беларусь, рассмотрев кассационную жалобу, сократил срок заключения с трёх лет до трёх месяцев и освободил Александра Сдвижкова из-под стражи.

Отголоски скандала в Швеции

В августе 2007 года газета «Nerikes Allehanda» опубликовала ещё одну карикатуру на пророка, изображающую его с телом собаки. Как пояснило издание, это было сделано с целью поддержать автора рисунка, художника Ларса Уилкса, работы которого художественные галереи страны отказались выставлять по соображениям безопасности, и продемонстрировать, что «свобода слова и вероисповедания в Швеции не пустой звук». Как и следовало ожидать, затея шведской газеты обернулась новыми протестами в мусульманских странах и угрозами в адрес виновников скандала. Например, террористическая группировка «Исламское государство Ирак» обещало 100 тыс. долл. за ликвидацию Ларса Уилкса и 50 тыс. долл. за убийство главного редактора «Nerikes Allehanda», допустившего рисунок к печати.

Новый виток противостояния

16 февраля 2008 года, пять датских газет вновь опубликовали изображение пророка Мухаммеда с тюрбаном в виде бомбы. Публикация носила явно протестный характер. «Мы поступили так, чтобы показать, что стоит на кону в этом случае, и чтобы выразить нашу однозначную поддержку свободе слова, которую мы как газета всегда будем отстаивать», — написала датская «Berlingske Tidende», объясняя своё решение о публикации данной карикатуры.

Карикатуры были опубликованы после того, как стало известно о готовящемся покушении на художника Курта Вестергора, одного из авторов тех самых 12 карикатур на пророка, которые и стали причиной карикатурного скандала.

2 января 2010 года появилась информация о новом покушении на Вестергора — в его дом ворвался человек с топором, который при задержании оказал вооружённое сопротивление полиции.

8 сентября 2010 года датскому карикатуристу Курту Вестергору, изобразившему пророка Мухаммеда с тюрбаном в виде бомбы, вручена Потсдамская премия СМИ. Немецкие мусульмане подвергли критике участие в этой церемонии Ангелы Меркель.

9 октября 2010 года автору карикатур художнику Вестергору присудили Лейпцигскую премию СМИ. Лейпцигская «Премия за будущее и свободу средств массовой информации» дотирована 30 тысячами евро. В этом году её разделили Курт Вестергор, афганский журналист Сайед Якуб Ибрагими и болгарский репортер Ассен Йорданов.

См. также

• Ислам в Европе
• Фитна (фильм)
• Сатанинские стихи (роман)
• Невинность мусульман
• en:Aniconism in Islam
• Критика ислама
• Международный конкурс карикатур о Холокосте
• Конкурс израильской антисемитской карикатуры
• Стрельба в редакции газеты Charlie Hebdo

Примечания

• Белов Е., Шкуренко О. [www.kommersant.ru/doc/1366896 10 ссор неверных с исламом] // Огонёк. — 17.05.2010. — № 19. — С. 25.

Ссылки

• Исламские изображения пророка Мухаммеда
• [i-r-p.ru/page/stream-event/index-3643.html Карикатурный скандал в РФ]
• [web.archive.org/web/20060217165044/www.expert.ru/society/2006/02/voshod_evropi/ Развёрнутый анализ кризиса в журнале «Эксперт»]
• [www.kommersant.ru/ImagesVlast/Vlast/2006/006/vlast_06_016big.jpg Карта карикатурного возмущения] Коммерсант-Власть
• [lenta.ru/news/2006/02/16/editor/ Датский редактор объяснил смысл карикатур на Мухаммеда]
• Оливье Руа, [i-r-p.ru/page/stream-event/index-3441.html «Le Monde»: карикатуры — геополитика возмущения]

Отрывок, характеризующий Карикатурный скандал (2005—2006)

Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.
Впоследствии, объясняя свою деятельность за это время, граф Растопчин в своих записках несколько раз писал, что у него тогда было две важные цели: De maintenir la tranquillite a Moscou et d'en faire partir les habitants. [Сохранить спокойствие в Москве и выпроводить из нее жителей.] Если допустить эту двоякую цель, всякое действие Растопчина оказывается безукоризненным. Для чего не вывезена московская святыня, оружие, патроны, порох, запасы хлеба, для чего тысячи жителей обмануты тем, что Москву не сдадут, и разорены? – Для того, чтобы соблюсти спокойствие в столице, отвечает объяснение графа Растопчина. Для чего вывозились кипы ненужных бумаг из присутственных мест и шар Леппиха и другие предметы? – Для того, чтобы оставить город пустым, отвечает объяснение графа Растопчина. Стоит только допустить, что что нибудь угрожало народному спокойствию, и всякое действие становится оправданным.
Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.